Взлёт и падение. Книга вторая. Падение. Валерий Гудошников

засмеялся кто-то из рабочих.

      – Как твоё фамилиё, дед? – спросил техник, открывая журнал.

      – А? – приложил ладонь к уху старик.

      – Фамилия, говорю, как твоя?

      – Чего, чего? – дед стянул с головы военную шапку времён финской кампании 39 года и наклонил голову.

      – Он ещё и глух, как пень. Точно, Мамая помнит. Как фамилия, говорю? – наклонился к самому уху деда.

      – Чья?

      – Да твоя, твоя!

      – А, моя-то? Шевелёвы мы.

      Дрожащей костлявой, как саксаул рукой, дед поставил закорючку в том месте, где указал Кутузов. Инструктировать его было бесполезно. Расписавшись, дед снова полез в будку к лежанке.

      – Террористам тут ни за что не пройти! – сказал Митрошкин, садясь в машину. – Будем надеяться, что их отпугнёт смердящий запах химикатов.

      – Да уж, – вздохнул второй пилот, – вряд ли найдутся желающие угонять этот летающий клозет.

      Агроном привёз их в гостиницу, где они оставили вещи и сразу же поехали в столовую. Туда же подкатил и председатель только что приехавший из Бронска.

      – Принеси и нам с агрономом, – приказал он поварихе, – поужинаем вместе с лётчиками.

      За столом Кутузов нахмурился и заёрзал, словно ему под задницу насыпали горчицы. Борщ он выхлебал, а когда принесли второе, не выдержал:

      – Нет, один бардак всюду! – отодвинув вилку, возмутился он. – Мы, сломя голову, бросив семьи на судьбу произвола, как говорил наш незабвенный инженер Рафик Календарьевич да будет всегда светел лик его, рванули сюда, чтобы задавить прилетевшую сюда мерзость, а как нас встречают? Как? – воздел он кверху руки.

      Все прекратили приём пищи и удивлённо уставились на Кутузова.

      – Сторожа привезли, как сказал кто-то из писателей, времён очаковских и покоренья Крыма…

      – Это сказал не писатель, а поэт, – перебил его Григорий, сообразивший, почему возмущается техник. – Лёша, мы же договорились. Или хочешь кушать саранчу?

      – А чего, едят же её инородцы. Под водочку ещё как пойдёт. Но я же говорю, бардак! – Теперь он развёл руки в стороны и удивлённо осмотрел стол, будто увидел на нём нечто необычное.

      – Пе-ре-бёшь-ся! – по слогам произнёс Долголетов.

      Понятливый председатель встал и направился к своему вездеходу. Обратно он вернулся с бутылкой водки и поставил её на стол.

      – Вот, в Бронске купил. А ты чего ж не позаботился? – поглядел на агронома.

      – Всё так быстро получилось, не успели, – оправдывался тот. – Да и денег в кассе нет.

      – Традиций нельзя нарушать, – уже не возмущённо, а наставительно произнёс Кутузов. – Денег нет, но самогон-то есть. Сам говоришь, все гонят.

      – Гонят, – улыбнулся председатель. – В тихую погоду вонь стоит по деревне. Ну, давайте с устатку. По сто грамм не помешает.

      – Конечно, не помешает! – у Кутузова дёрнулся кадык, и рука потянулась к стакану.

      Утром встали темно. Собственно была ещё ночь.

      – Чёрт, где же нам врача искать в такую рань? – зачесался второй пилот.

      – Сам распиши это дело, –