.

с петлями, разворотив в процессе дверь. Запирать теперь нечего, и попробуй купи новую дверь во время ковида!

      Я догадывалась, кто это сделал. Выйдя на крышу через вынесенную дверь, я увидела виновника, свернувшегося калачиком в кресле – с книгой и вейпом в зубах. Кресло было из тех, что называют «пещерой»: в форме яйца, покрытое искусственным мехом. Такую штуку еще попробуй затащи аж на крышу! Внутри сидела девушка из квартиры 5В – Уилбур в своей «Библии» прозвал ее Хелло-Китти за то, что она носила свитера и кенгурушки с изображением мультяшного котика.

      Хелло-Китти хладнокровно уставилась на меня: осмелюсь ли я предъявить ей обвинение? Я промолчала. А что тут скажешь? Ее поступок скорее вызвал у меня уважение: эта девчонка чем-то похожа на меня. Кроме того, мы ведь не обязаны друг с другом разговаривать, – похоже, ей хочется держаться от меня подальше не меньше, чем мне от нее. Я сделала вид, будто в упор ее не заметила.

      Затем жильцы, один за другим обнаруживая выход на крышу, стали затаскивать вверх по узенькой лестнице свои самые уродливые стулья и усаживаться тут на закате, «соблюдая социальную дистанцию», как нынче стало модно говорить. Я, разумеется, попыталась их остановить, повесив объявление, что это противозаконно (строго говоря, так оно и было): можно споткнуться и упасть через низкое ограждение. Однако все уже просидели в карантине целую вечность, и люди сломали бы любые решетки ради глотка свежего воздуха и красивого вида. И я их не виню. В здании темень, холод и сквозняки; в коридорах странные запахи, повсюду разбитые и выломанные окна. Кроме того, на крыше все еще хватает места: никто ни к кому не прикасается, громко не разговаривает и даже не сморкается, и все мы держим дистанцию в шесть футов. Если бы в этом чертовом городе можно было найти антисептик для рук, я бы повесила на двери целое ведро. Ну а так приходится раз в день обрабатывать дверные ручки хлоркой. За себя я не переживаю: мне всего лишь тридцать, и, говорят, к молодежи вирус не прилипает. Правда, у меня еще и астма.

      И все же жаль лишиться личного убежища.

      Тем временем ковид бесчинствовал в городе. Если девятого марта мэр объявил об обнаружении шестнадцати случаев заражения, то к тринадцатому, как я уже упоминала, Нью-Рошелл оцепила нацгвардия, а двадцатого марта Нью-Йорк закрыли полностью – как раз вовремя, чтобы все получили возможность запоем смотреть первый сезон «Короля тигров». Через неделю число заражений превысило двадцать семь тысяч, каждый день сотни людей умирали, а заболевших становилось все больше. Я внимательно изучала статистику, а затем начала записывать ее на чистых страницах книги Уилбура, в его так называемой «Библии Фернсби», – и, надо полагать, это имело судьбоносные последствия.

      Ежу понятно: все, кто мог, уже покинули Нью-Йорк. Богатенькие буратино и высокооплачиваемые специалисты бежали из города, словно крысы с тонущего корабля: с визгом улепетывали со всех ног в Хэмптонс, Коннектикут, Беркширские горы, в штат Мэн и на полуостров Кейп-Код – куда угодно, лишь