Догоню. Влюблю. Женюсь. Ульяна Романова

получал заветную вкусняшку.

      За это он защищал и нянчил почти всех местных ребятишек, сделал нашу детскую площадку почти неприступной. Детям он позволял все! Буквально все! Ездить верхом, обложить его как мартышки и ковыряться в густой шерсти, визжать и обниматься, а зимой становился еще и ездовой собакой, когда Лелек и Болек запрягали довольного Грома в санки и катались на пустыре.

      – Луша! – заорала мать близнецов Светка. – Привет! Давно тебя не видела.

      – Работала! – отмахнулась я. – Как дела?

      – Пойдет. Луш, займи тыщу, а? У Болека опять сандалии порвались, с зарплаты отдам.

      Я залезла в сумку, достала купюру и протянула женщине.

      – Держи, можешь не отдавать, – махнула я рукой.

      – Чего это? – напряглась Светка.

      – Мне для Болека ничего не жалко, – прижала я ладонь к груди, не желая объяснять истинную причину своего внезапного расточительства.

      Мне, может, жить осталось совсем недолго! Барсов меня скоро найдет и…

      – Мишаня дома? – уточнила я у Светки.

      – Вроде дома был, с утра с Леркой ругался.

      – Пойду я.

      Обошла соседку по дуге, поздоровалась с бабушкой Марусей и влетела на второй этаж, громко затарабанив в дверь Мишани.

      – Луша, ты? – заорал друг.

      – Нашествие зомби. Открывай, я хочу съесть твои мозги!

      – С голоду помрешь, мозгов там с рождения не было, – буркнула Лерка, отпирая дверь.

      – А ты ему тогда зачем? – засмеялась я. – Мужчина должен сам принимать решения, твоя задача – подсказать, какие именно решения он должен принимать. Как дела, молодожены?

      – Нормально. Чай будешь?

      – Буду. И есть буду, покормишь?

      – Конечно! Луша, что с лицом?

      – Лерка, на моих похоронах не плакать, приходи в белом и включи на мое погребение Верку Сердючку, пусть вещает, что все будет хорошо. И фотку поставь ту, на которой я красивая получилась.

      – Куда ты опять вляпалась, недоразумение? – на пороге прихожей красиво появился взъерошенный Мишаня.

      – А тебе я завещаю куст гортензий, который я в палисаднике сажала, – огласила я весь список, – Лерке – позолоченную заколку со змеей, бусики – Лелеку с Болеком, чтоб ворон на блестящее ловили, они давно облизываются.

      – Т-а-а-ак, – Мишка упер руки в бока, – Лерка, наливай чай. А ты рассказывай, где отличилась опять. Снова на корпоративе у ментов шансон обидный пела?

      – Не будем о грустном, – улыбнулась я, – меня тогда бесплатно работать заставили третью смену без перерыва официантом, а потом певица подавилась, и меня петь припахали. И закончилось все очень даже мирно, оказалось, что полкан у них душевный мужик.

      – Что тогда?

      – Я ограбила Барсова, – шепотом призналась я.

      – Какого Барсова? – не поняла Лерка.

      – Того самого, – я взглядом указала в потолок.

      – Того Барсова, который Барсов? – Лерка схватилась за сердце.

      – Угу. Вчера в метро кошелек стянула. А сегодня он