Догоню. Влюблю. Женюсь. Ульяна Романова

себе в деревне прикупить?

      – И сотню душ крепостных не забудь, – подсказал племянник.

      – Отменили право крепостное, – тяжело вздохнул я, – иначе я бы тебя первым продал. Тут жди!

      – Э, нет, Эмиль Багратович, с тобой пойду, не могу я это пропустить. Никогда не видел, как тебе кто-то физу чистит. Погодь, камеру включу. Засранец, да, я помню.

      Я вздохнул, приготовился, нацепил на лицо самое зверское выражение, которого очень боялись все мои подчиненные, и вошел в гудящее помещение.

      Нимфу свою нашел безошибочно: она стояла за стойкой и наливала в пластиковый стакан колу.

      Красивая, чертовка, ну невыносимо красивая. И живая. Глазки зеленые сверкали, когда она на посетителей смотрела.

      Посмотрел на ее улыбку и вкус губ вспомнил, до сих пор на языке, зараза, чувствовался. Я чувствовал, что начинаю возбуждаться.

      А когда Лукерья волосы поправила, выбившиеся из смешного чепчика на ее голове, встал в стойку, что тот охотничий пес, почуявший добычу.

      – Шеф, палишься, – прошипел мне на ухо Ринат, – перезагрузи сервера-то, а то вид как у местного блаженного.

      – Шел бы ты, – посоветовал я.

      Расправил плечи, снова вернул себе суровый взгляд и пошел к стойке. Люди при виде меня начали расступаться, а Лукерья наконец меня заметила.

      И так недобро скривилась, обжигая ничем не прикрытой неприязнью!

      Я не понял – это она меня обокрала, или я ее? Или я о чем-то не знаю?

      – Добрый день, – сквозь зубы процедила она, – чего желаете?

      Я, по-моему, в аут ушел. Глубокий.

      Во-первых, мне давно никто не решался хамить, а эта глазами сверкала и нос морщила, словно таракана на столе увидела.

      А во-вторых, кто из нас виновен?

      – Портмоне, – прогремел я.

      – У меня такого блюда нет, – отрезала она и громко добавила: – следующий!

      Я почувствовал, как мои брови медленно поднимались на лоб.

      – Девочка, ты знаешь, с кем говоришь? – прошипел я тоном, от которого обычно у моих подчиненных седеют волосы.

      А этой хоть бы хны!

      – Знаю. Вы Барсиков.

      – Барсов!

      – Без разницы, – отмахнулась девица.

      – Девочка, ты не много ли…

      – Моя смена окончена, вас обслужит кто-то другой, – улыбнулась она и дунула в подсобку так быстро, что я не успел среагировать.

      Я обернулся к Ринату – тот давился у входа от хохота, надув щеки, как хомяк. Племянник поднял большой палец, мол, удачно прошли переговоры, шеф. Кошелек на месте, девчонка уже голая в гостиничном номере.

      Я на пятках развернулся, подошел к выходу и рыкнул:

      – Служебка где?

      – С той стороны.

      Рванул на улицу, обошел здание и успел аккурат к моменту, когда моя чертовка вылетела на улицу. Заметила меня, резко остановилась на расстоянии метра и заозиралась по сторонам.

      – Попалась, птичка?

      Она свела брови у переносицы, залезла в карман, и мне в лицо полетело мое портмоне:

      – Да на, забери, там все равно денег не было!

      Я от шока