Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

и как бывает в таких случаях, стал подозрительно относиться ко всем, кто водил дружбу с Бахусом.

      – Я не пью, – ответил лётчик стандартной фразой.

      Утвердили и этот экипаж. Настала очередь экипажа Митрошкина.

      – Кто у вас в экипаже секретарь партийной ячейки? – спросил Агеев.

      – У нас такого нет, – ответил Митрошкин.

      – Как это нет? – опешил Агеев. – Почему? – и с осуждением посмотрел на Агапкина и Байкалова. – Это непорядок. Что за принцип формирования экипажей?

      – А зачем он нам, если в экипаже нет коммунистов.

      – Ах, вот в чём дело, – разочаровался замполит. – Тогда комсорга назовите?

      – А у нас и такого нет. Вышли из возраста. Но душою мы с комсомолом, – осклабился Митрошкин.

      – Как же вы формируете экипажи, Агапкин? – удивился Агеев. – В коллективе нет ни парторга, ни комсорга.

      – Экипажи формирую не я, а командиры эскадрилий. А утверждает их командир отряда с учётом психологической совместимости.

      – Вы должны их формировать и с учётом партийно-политического фактора, – назидательно произнёс секретарь парткома. – Прошу учесть это на будущее.

      – Зато мы все члены профсоюза, – снова улыбнулся Митрошкин. – И профорг у нас есть, вот он, – кивнул на второго пилота. – Он же и бухгалтер.

      – Почему… бухгалтер? – Леднёв стащил с переносицы очки и подозрительно уставился на улыбающегося Митрошкина. – Вы сюда шутки шутить пришли? Почему бухгалтер?

      – Бумаг много у него, ему на АХР летать некогда и про безопасность полётов размышлять. Он бумаги едва успевает оформлять.

      Теперь на Митрошкина внимательно уставились все. Леднёв поискал глазами Заболотного.

      – Поясните?

      – На АХР действительно много документов, – ответил тот, – но мы их не можем отменить. Все они утверждены управлением и министерством.

      – Ну что же, понятно. Но вот как быть с тем, что в экипаже нет ни коммунистов, ни комсомольцев? Может ли такой экипаж обеспечить безопасность полётов? Я вас спрашиваю, Заболотный?

      – Это наша недоработка, – ответил тот. – Мы пересмотрим состав экипажа.

      – Нет, мы не будем пересматривать этот экипаж, – вдруг встал Байкалов. – В этом составе он работает уже два года. А потом где я вам возьму коммунистов в каждый экипаж? – довольно резко произнёс он.

      Повисла неловкая пауза. Все знали характер Байкалова. Если он, как говорят, закусил удила с ним лучше не спорить.

      – Ладно, – произнёс, наконец, Леднёв. – Раз вы, Байкалов, уверены в этом экипаже, давайте оставим. В конце концов, вы лучше знаете своих людей. Кто за такое решение?

      Члены парткома проголосовали единогласно. Настала очередь экипажа Клёнова.

      – Взыскания раньше имели? – спросили его.

      – Имел, но они уже сняты. За опоздание на работу – автобус тогда подвёл, а другое за повреждение самолёта… быком.

      – За… что? – теперь Леднёв нацепил очки на кончик носа и недоверчиво уставился на Клёнова. – Какой ещё бык?

      – Колхозный.

      – Помню эту историю, – сказал начальник