Взлёт и падение. Книга первая. На высоте. Валерий Гудошников

этом подвели черту, и Агапкин с облегчением объявил перерыв, надеясь, что Агеев уйдёт. Так бывало довольно часто. Но на этот раз замполиту видимо нечем было заняться, и он не ушёл.

      Вторая половина собрания началась по накатанному сценарию. Агапкин зачитывал заявления лётчиков, стремящихся вступить в КПСС, и называл имена рекомендующих. Потом читал характеристики и предлагал задавать кандидатам вопросы. Из зала их задавали, и кандидаты бойко отвечали. Потом все дружно голосовали: принять. Так прошли двое. Вышел третий. На первый вопрос, заданный его другом, он ответил.

      – Ещё вопросы? – просил Агапов и… допросился.

      – А можно мне вопрос задать? – поднял руку Агеев.

      – Д-да, конечно, – уныло кивнул штурман отряда. Это сценарием предусмотрено не было.

      – Что такое демократический централизм?

      – Ну, сейчас юморина начнётся! – хихикнул сзади Митрошкин и отложил в сторону газету.

      Парень замялся и поднял глаза в потолок. Ему нашёптывали, показывали знаками, что это подчинение меньшинства большинству. И парень, не уловив сути, выпалил:

      – Демократический централизм – это когда те, кто внизу подчиняются тем, кто вверху.

      Гомерический хохот сотряс зал, с запылившихся штор окон посыпалась пыль.

      – Говорил же, юморина будет! – повизгивал Митрошкин. – Умру!

      Агеев хмуро посмотрел на Агапкина, потом на Байкалова и его замполита. Последний на глазах стал становиться меньше размером. После того, как хохот утих, суть демократического централизма парню разъяснили.

      – Ну, хорошо, – сказал Агеев. – А скажите, какое событие недавно произошло в партии?

      Парню повезло. Про «судьбоносный» апрельский пленум он знал, поскольку все средства массовой информации твердили о нём от зари до зари. И даже назвал, о чём говорил на пленуме генеральный секретарь Горбачов. Правда, он представления не имел, что и как они там хотят перестраивать.

      – Достоин,– загудел зал, – принять!

      – Да, делу предан.

      – Политику понимает.

      – Телу предан, – юродствовал кто-то. – Принять.

      Проголосовали единогласно. Новоиспечённый коммунист, красный, словно варёный рак, сел на своё место.

      Четвёртому кандидату тоже задал вопрос Агеев:

      – Вы устав партии изучали? – спросил он.

      – Да, – кивнул тот.

      – Согласны с ним?

      – Да, – снова кивнул тот.

      – Тогда скажите, что является основой партии?

      – Политбюро и его центральный комитет, – бодро отчеканил тот, радуясь, что вопрос простой, но, заслышав смех в зале, прикрыл рот рукой. Агеев наклонился к Агапкину:

      – Сколько ещё там у тебя… таких?

      – Ещё четверо.

      – И все такие же? Клоунаду устроили… вашу мать! Я сейчас извинюсь и уйду. Сошлюсь на занятость. Потом поговорим.

      – Я перерыв объявлю, – нашёлся Агапкин.

      – Мужики, так что же основой-то является? – спросил кто-то, выходя на перерыв. –