Дорога на Стамбул. Первая часть. Борис Александрович Алмазов

Левский Письмо чорбаджии Ганчо Милеву, 10.5.1871 г.

      «Нам нужна эта война и самим; не для одних лишь братьев-славян, измученных турками, поднимаемся мы, а и для собственного спасения: война освежит воздух, которым мы дышим и в котором мы задыхаемся, сидя в немощи растления и духовной темноте» .

      Ф.М.Достоевский. Дневник писателя. Март 1877 г.

      «Последнее время ко мне каждый день являются в значительном числе различного сословия люди с просьбой дать им материальные средства идти в Сербию на войну за единоверцев славян, а 16 и 17 августа канцелярия моя была буквально осаждаема людьми разных сословий…»

      Сообщение астраханского губернаторав Петербург. Август 1876 г.

      «Со всех концов России получают заявления, что наиболее щедр к пожертвованиям простой, бедный, неимущий класс людей. Рабочие на фабриках и заводах работают по праздникам и весь свой заработок отдают в пользу славян».

      «Русское обозрение» № 8, август 1876 г.

      3 – Однако же им волонтеры не требуются! – не то спросил, не то утвердил Демьян Васильевич.

      – Да я приперся-то в расстройстве и с фонарем под глазом! – засмеялся Осип: – От меня на улице люди шарахались. А там все народ сурьезный сидит! Ины по два месяца очереди дожидаются, чтобы, значит, их рассмотрели прошение о посылке в Сербию или куда еще на Балканы…

      – Ну а ты чего ж?

      – Ну а я говорю, явите милость, пустите без очереди – мне зараз в полк надобно, я вдругорядь прийти не смогу… Пустили. Да только дело мое было безнадежное. Во-первых, на внешность я очень страховито в те поры выглядел. С похмелья, опять же глаз подбит, а во-вторых, главнейший резон – срочная не отслужена. Мне так один из комиссии, молодой такой, вроде вошел в понимание, сказал, что, мол, сначала нужно срочную отслужить, а то выйду я как дезертир… А они, значит, как укрывальщики беглого…

      Они оделись и, освеженные, вернулись на мельничный двор.

      – Ну а тут в полк вернулись, значит, наш, в очередной… Есаул дело-то выиграл, так нас чуть не с музыкой встречали… – говорил Зеленов. – Ну и я как-то подуспокоился: потому дело явилось – воевать! Дело честное, и так-то мне светло на душе стало, что и сказать не могу…

      Демьян Васильевич распорядился об отправке муки в Жулановку и приказал Осипу садиться на дрожки.

      – Хватит тебе на энтих лодырей ломить – домой поедем. У нас, брат, дома тоже не все кругло…

      – Что случилось? – встревожился казак. – Ай заболел кто? Ай из детишек? Я третьего дня выезжал, все было благополучно!

      Демьян Васильевич выехал на большак подальше от мельничного многолюдства и тут только сказал многозначительно, повернувшись к сидевшему на дрожках боком Осипу:

      – Аграфена – кобыла нагайская – вон что учинила: в подоле принесла! И неизвестно от кого!

      – Чего? – не понял Осип.

      – Байстрюка наковыряла, вот чего! – рявкнул Калмыков.

      – Ну дак и что? – хлопая длиннющими ресницами, не понимал хозяйских расстройств казак. – В чем беда-то?

      – А слава кака пойдет?

      – Да