Серая Утроба. Артум Салгынов

жутко выглядишь сейчас», – наконец, выдавил и себя Рамон. – «Взгляд бегает из стороны в сторону, лицо заострилось – будто не твое. Руки трясутся.Что с тобой?»

      Пытается строить из себя заботливого, тревожащегося обо мне. Меня. Не. Проведешь.

      «Не нравится, как я выгляжу, не смотри», – буркнула. Швырнула на пол пистолет, развернулась и пошла к выходу. «Не знаю, как ты, а я хочу вернуться домой. И поскорее».

      Я не оборачивалась – но услышала, как он подобрал с пола пистолет и побежал следом за мной. Мне хотелось кричать, выпустить из себя тот сгусток тьмы, что скопился в моем горле и мешал мне дышать. Я толкнула дверь и пошла по ступеням. Оставила за спиной его шаги, его тяжелое дыхание запыхавшегося человека, его золотые глаза и мягкие черные кудри.

      «Ты идешь не в ту сторону!» – крикнул мне Рамон.

      Я развернулась и пошла назад – к нему. Когда подошла, он сказал:

      – Я понимаю, наверное, понимаю, почему ты расстроилась. Но послушай.

      – Не хочу. Не хочу говорить. Не хочу твоих объяснений, – мой голос сорвался на мерзкий, жалобный истеричный писк.

      – Подумай, из чего состоит существование этих бедолаг, неупокоенных теней. Вечность, бесконечная вечность неутомимого голода. И все. Больше ничего. Мы оказали им услугу, освободив их от этого жуткого, бесцельного существования. Прервали их мучения.

      – Бла-бла-бла, – передразнила я его пафосный тон, который в эту минуту так не навидела. – Ты просто мастер трагедий, Рамон. Еще оправдай себя, за то, что убил доктора Роберта.

      – Мне нет оправданий, – покачал головой он. Отбросил с лица прядь волос, глянул на меня – пронзительным, радиоактивным, лазерным взглядом.

      – Не хочу, не хочу всего этого.

      Он молчал. Молчал. Молчал. Попытался обнять меня. Я попыталась вырваться, вместо этого уткнулась носом в застиранную ткань его толстовки. Ракушки и камушки, пришитые к его одеянию царапали мое лицо. Я пыталась вырваться – но он был сильнее. Откуда, откуда, откуда в этом тщедушном костлявом тельце было столько силы, чтобы удерживать меня, обезумевшую от ярости. Я закричала, заорала – мой крик тонул в Рамоне, а мне хотелось чтобы он пробил звуковой волной дыру в его грудной клетке, и я освободилась, освободилась от него. Он отпустил меня, лишь когда я замолчала.

      Отстранился, отвернулся, пошел – теперь я поспешно следовала за ним. Почему? У меня не было ответа на этот вопрос. Возвращению домой, продолжению жизни, я бы предпочла смерть в этом странном Другом Месте. Заблудиться, затеряться, обессиленно сесть и ждать, когда жуткие насекомоподобные монстры из города руин сожрут меня. Но вместо этого я бежала за Рамоном. Без слов, не глядя на меня он шел вперед – пока заросли неизвестных, нездешних сорняков не сменились привычными мне развалюхами частного сектора, окруженного трупного цвета хрущобами и безликими, безжизненными высотками новостроек.

      Лишь когда мы дошли до нашего района он заговорил.

      «У людей