Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934. Александр Рупасов

Литвинова с Зауниусом в Каунасе послужат «исходным моментом для полного восстановления прежних дружественных отношений и для дальнейшего их развития». В случае положительного ответа на этот зондаж, литовский посланник был готов передать официальное приглашение посетить Каунас[641].

      Мнение Литвинова, запрошенного НКИД по поводу обращения литовского правительства, установить не удалось. Крестинский, ориентированный на восстановление и укрепление советско-немецко-литовского согласия, считал достижение прочной разрядки в советско-польских отношениях химерой и потому склонялся к позитивному ответу на приглашение Литвы[642]. Направление мыслей Сталина в ноябре 1930 г. было противоположным, он стремился изыскать пути для того, чтобы компенсировать эскалацию напряженности в отношениях СССР с Францией осенью 1930 г. 19 ноября полпред в Анкаре Я.З. Суриц сообщил в Москву о беседах с польским коллегой, который предложил сообща возбудить вопрос о заключении между СССР и Польшей пакта о нейтралитете. Несмотря на то, что возможность такого пакта никогда в Москве не обсуждалась, Сталин немедленно и лично телеграфировал Сурицу: «Предложение польского посла заслуживает внимания. Продолжайте с ним беседу и заявите, что Вы могли бы взять на себя постановку вопроса перед Советским правительством о двустороннем пакте нейтралитета, если…польское правительство действительно готово пойти на такой шаг»[643]. По всей вероятности, опасения, что визит главы советской дипломатии в Каунас сорвет возможность политической нормализации в советско-польских отношениях и подтолкнет Варшаву к открытой солидаризации с Парижем, взяли верх при обсуждении поставленного Крестинский вопроса и обусловили вывод о нецелесообразности «проезда» наркома через Литву.

      20 ноября 1930 г.

      Решение Политбюро

      20/33. – О т. Фехнере (т.т. Крестинский, Менжинский).

      Разрешить т. Фехнеру выезд в Ковно.

      Протокол № 16 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.11.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 805. Л. 9.

      К тому времени, когда этот вопрос был поставлен перед Политбюро, решение о переводе полпреда Петровского и назначении полномочным представителем СССР в Каунасе М.А. Карского уже было принято[644]. Его выезд задерживался из-за необходимости передачи дел новому руководителю 1 Западного отдела. В полпредстве в Литве был необходим человек, искушенный в проблематике советско-литовских и советско-польских отношений. А.В. Фехнер, продолжительное время работавший в 1 Западном отделе НКИД, удовлетворял этому требованию. Однако осенью 1930 г. в эмигрантской печати появились разоблачительные материалы В. Бурцева о Фехнере, (он обвинялся в причастности к похищению генерала Кутепова в январе 1930 г.). Трудно судить, насколько достоверна была информация Бурцева; поверенный в делах Англии в Эстонии Джером выражал возмущение ею и указывал на несоответствие некоторых приводимых

641

Письмо Н.Н. Крестинского С.И. Бродовскому, 12.11.1930. – Там же. Л. 83–84.

642

Дневник М.М. Литвинова. Прием Ф. Твардовского, 10.10.1930. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 1. П. 2. Д. 38. Л. 84.

643

Телеграмма И.В. Сталина Я.З. Сурицу, 21.11.1930//ДВП СССР. Т.ХIII. С. 669.

644

См. решение «О полпреде в Ковно» от 25.10.1930 (раздел 5).