Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934. Александр Рупасов

с соседними странами.

      Наконец, в начале 30-х гг. СССР стал испытывать трудности с поставками за границу традиционных экспортных товаров, ставших остродефицитными и на внутреннем рынке. Уже в декабре 1929 г. Политбюро «предложило НКТоргу СССР сконцентрировать всю экспортную работу по Западной Европе на основных рынках сбыта, прибегая к реализации на второстепенных рынках в случае крайней необходимости»[348]. Советским экспортерам пришлось, в частности, отказаться от планов завоевания рынков нефти и нефтепродуктов в соседних европейских странах. Этими обстоятельствами в значительной степи были продиктованы денонсация советско-латвийского торгового договора 1927 г., невыполнение условий торгового договора с Эстонией 1929 г., отклонение инициатив литовского правительства, направленных на заключение торгового договора между Москвой и Каунасом.

      Рука об руку с общеэкономическими факторами и внешнеторговой стратегией советского руководства шли низкие эффективность структур и компетентность кадров, на которые возлагалось осуществление государственной монополии на торговые сношения с внешним миром. Создание в середине 20-х гг. внешнеторговых объединений (акционерных обществ) было призвано придать этой работе большую гибкость и инициативу[349], сохранив ее под началом наркомата торговли (с 1930 г. – внешней торговли). На практике это привело к несогласованности работы внешнеторговых объединений, координировать ее НКВТ был не в состоянии. В результате принимаемые решения оказывались «не всегда доступны разуму обыкновенных людей, не принадлежащих к племени Внешторга»[350]. Так, долгое время Советский Союз в значительных объемах приобретал в Чехословакии растительное сырье и животноводческие продукты, проявлял интерес к закупкам жеребцов и семян клевера, при этом «исключительно плохо зная чехословацкую технику, которая стоит на очень высоком уровне». «К нашему стыду, мы исключительно мало знали о промышленности Чехословакии и очень многие и на сегодня продолжают утверждать, что эта страна не представляет для нас интереса, – докладывал после обследования чехословацких заводов председатель объединения «Станкоимпорт». – Промышленность Чехословакии по объему значительно меньше германской и английской, но по своему техническому уровню ни в коей мере не уступает последним»[351].

      Частые и порой вопиющие просчеты в работе, влекущие за собой финансовые потери, не могли не вызывать в контрольных партийных и государственных органах постоянных подозрений в «личной заинтересованности» некоторых представителей НКВТ и экспортно-импортных объединений.

      Скромные размеры хозяйственных связей, жесткие пределы внешнеторговых операций, заданные «генеральной линией», низкая эффективность механизма осуществления монополии внешней торговли ограничивали возможности использования экономических связей для достижения политических целей СССР в Восточной Европе. Оставляла желать

348

Постановление «О реорганизации внешнеторгового аппарата в Европе» (Протокол № 109 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 15.12.1929, п. 8). – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д 768. Л. 3, 12.

349

Руководители и сотрудники советских акционерных обществ, например, получали не только премии, но и комиссионные от заключаемых ими экспортно-импортных сделок.

350

Письмо М.С. Островского Н.Н. Крестинскому, 17.6.1936. – АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 18. П. 112. Д. 1. Л. 177.

351

Копия записки Р. Тольмаца А.П. Розенгольцу, 4.5.1936 (приложение к записке Розенгольца И.В. Сталину, 11.5.1936). – РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 2. Д. 96. Л. 2. Руководитель «Станкоимпорта» констатировал, что высокое качество машиностроительного оборудования, короткие сроки изготовления и дисциплину поставок, чехам удается сочетать с «дешевизной оборудования в сравнении с европейскими ценами (от 10 до 30 %). См. также решение “О торговом договоре с Чехословакией”» от 14.11.1933.