Остров пропавших девушек. Алекс Марвуд

измазан собачьим дерьмом.

      – Джемма… – произносит хозяйка дома. – Хэнсон… Сколько ей?

      – Семнадцать.

      Sinjora поднимает глаза и спрашивает:

      – У вас пропала дочь, всего семнадцать?

      Робин робеет от осуждения в голосе женщины.

      – Она ушла из дома в прошлом году.

      Осуждение никуда не девается. Робин так и не смогла обзавестись броней от него. Каждый раз, когда ты рассказываешь кому-то, что у тебя сбежала из дому дочь, на тебя смотрят так, будто ты только что сознался в домашнем насилии. Ей хочется закричать: «Я ничего такого не сделала. Я ничего не сделала!»

      Собеседница немного смягчается.

      – Сбежала сюда?

      – Нет, – отвечает Робин, – не сразу. Я приступила к ее поискам, как только она сбежала. Но недавно обнаружила, что она отправилась сюда. Увидела… – Ну, вот как объяснить что такое использующее шифрование приложение, человеку, который выглядит так, словно толком еще не освоил телевизор? – Она оставляла сообщения. В интернете. Когда общалась с друзьями. Но они ничего мне не говорили, потому что… впрочем, вы и сами все понимаете, это ведь подростки. В конечном итоге одна ее подруга все же мне написала.

      Женщина стоит безучастная, как скала. Для нее все это слишком сложно. Робин сдается. У нее есть скриншоты, если удастся отыскать хоть кого-то, кому их можно будет показать, но демонстрировать их этой даме нет ни малейшего смысла.

      – Так или иначе, все ее друзья знали, где она. Они переписывались, но в какой-то момент она перестала выходить на связь…

      По идее, Робин должна быть благодарна Наз, что та с ней связалась, но нет, ее разбирает злоба. Целых десять месяцев эти тупые малолетки все отрицали. Подростки и их идиотские фантазии. Думали, что сомкнули плотные ряды, чтобы не дать предкам помешать Джемме взойти на звездный олимп. Разнообразили унылую повседневность своего последнего года в средней школе ее гламурными россказнями и хихикали, прикрыв ладошками рты, в то время как Робин металась в ужасе, разыскивая дочь, плакала и не спала ночи напролет.

      Сеньора Эрнандес еще раз смотрит на фото прекрасной дочери Робин с кремовой, чуть смугловатой кожей, спиральками кудряшек и ногами от ушей.

      – Нет, – твердо заявляет она, – я такой не видеть. Вы ходить xandarmerie?

      Робин отвечает не сразу. Слово вроде знакомое, но вроде и нет.

      – Нет, там я еще не была. Это будет моим следующим шагом. Вы не могли бы сказать мне, где она находится?

      – Конечно. Идти назад гавань, там.

      – Спасибо, – снова произносит Робин и в этот момент чувствует, что невероятно устала.

      Оставшись одна, она садится на кровать с золотистой передней спинкой, вырезанной в виде огромного лебедя. Но на роскошной кровати всего лишь две крохотные подушки, белая хлопковая простыня со следами штопки, оранжевое вышитое «фитильками» покрывало да неумолимо твердый матрац.

      «Ровно то, что я и заслужила», – думает она.

      Робин дает себе несколько минут отдыха и идет в ванную помыться, почистить зубы и привести себя в порядок. Трубы не спрятаны за оштукатуренные