Миллион поцелуев в твоей жизни. Моника Мерфи

останавливаюсь, когда вижу трех парней, склонивших друг к другу головы. Из центра круга, в котором они стоят, поднимается облако дыма. Я знаю их всех и сразу замираю на месте.

      Не от холода, а из-за паники, охватившей меня при виде этих парней.

      Эзры, Малкольма и Крю.

      Малкольм замечает меня первым, поднеся ко рту странную на вид сигарету, а потом обхватывает ее губами и делает долгую затяжку. Он встречается со мной взглядом и с неподдельным удивлением на лице достает сигарету изо рта и опускает руку.

      – Вот черт, глядите, кто к нам идет.

      Он толкает Крю локтем. Эзра оглядывается через плечо и округляет глаза, когда замечает меня.

      – Замечательно, – стонет Эзра, – нажалуешься на нас, Бомон?

      За что? Я морщу нос, когда улавливаю запах. Воняет скунсом. Ой…

      Они курят травку.

      Крю молча наблюдает за мной всевидящими голубыми глазами, и мое сердце начинает биться быстрее.

      – Простите. – Мне и впрямь пора перестать постоянно извиняться. – Не хотела мешать. Я как раз собиралась уходить… – Я начинаю медленно пятиться назад, делая шаг за шагом и не сводя с них глаз. В последний момент я разворачиваюсь.

      И бегу.

      Глава 10

      Крю

      Я бегу за Рен, а Малкольм и Эзра мчатся за мной по пятам, выкрикивая:

      – Держи ее!

      Черт, они могут палиться еще сильнее? Нам ни к чему привлекать к себе еще больше внимания. Да и пугать ее тоже.

      Но уже слишком поздно. Рен сорвалась на бег; темные волосы развеваются за спиной, а эта раздражающая детская, но в то же время сексуальная лента у нее на макушке подпрыгивает с каждым движением. Юбка колышется, открывая вид на стройные бедра, и я ускоряю шаг.

      Я первым ее поймаю. К черту парней.

      Эзра не уступает, мчась в том же темпе, а Малкольм, сдавшись, заходится в приступе кашля. Так бывает, когда куришь слишком много травки.

      А Малкольм обожает травку.

      Преисполнившись решимости, я бегу, размахивая руками, и проношусь мимо Эзры. Игнорируя его выкрик «эй!», снова вырываюсь вперед. Я нагоняю Рен, когда она сбавляет шаг, поворачивая голову то влево, то вправо.

      Пытается разобраться, куда бежать дальше.

      Не волнуйся, Пташка, я с тобой уже почти разобрался.

      До девчонки уже рукой подать, как вдруг она резко бросается влево и ускользает в последнюю секунду.

      – Пташка! – кричу я ее ненавистное прозвище, и Рен, обернувшись через плечо, встречается со мной испуганным взглядом.

      Ведь плохо, что я испытываю радость при виде страха в ее глазах? И все же отчасти это так. Понимание, что она боится меня, дарит ощущение власти, которое пьянящей волной мигом устремляется к голове.

      И к паху.

      Оглянувшись, Рен тем самым допускает ошибку. Она замедляет шаг и отвлекается, когда понимает, как я близко. Ее нерешительность дает мне преимущество, и я обхватываю Рен за талию и поднимаю над землей.

      Она вопит, сжимает руки в кулаки и едва не бьет ими по паху, но попадает по бедру.

      – Опусти меня!

      – Тише, –