Миллион поцелуев в твоей жизни. Моника Мерфи

что я должна носить юбки приличной длины. Не должна показывать слишком много обнаженной кожи. Меня всю жизнь опекали, особенно после одного болезненного происшествия, случившегося, когда мне было двенадцать.

      Когда я была юна, наивна и верила всему, что мне говорят.

      Я опускаю взгляд на свои туфли. Помню, как мне казалось, что в них я выгляжу стильной, и какое-то время так и было. Из-за них девушки в школе считали меня настоящей законодательницей моды.

      Теперь я смотрю на свои туфли с ремешком и без каблука и понимаю, что выгляжу как ребенок. Маленькая девочка в белых носках, которая выставляет голые ноги на морозе ради «моды».

      И что это за мода такая? Я выгляжу нелепо.

      Я и сама нелепая. Ни один парень не обратит на меня внимания, пока я так выгляжу.

      Уж точно не Крю Ланкастер.

      И с каких пор я хочу, чтобы он меня заметил? Он же отвратительный.

      Но привлекательный.

      Грубый.

      Но по-своему обаятельный.

      Я ему не нравлюсь. Он, по сути, прямо мне об этом сказал, и не раз. И он мне тоже не нравится. Но…

      Меня к нему тянет.

      От раздражения я так сильно пинаю ножку стола, что вся посуда звенит, а девчонки резко перестают смеяться.

      – Ты что, пнула стол? – спрашивает Лара после недолгого неловкого молчания.

      – Прошу прощения. – Я пожимаю плечами, нисколько не сожалея. Просто эти слова всегда машинально слетают с языка, когда кто-то меня в чем-то упрекает. – Я не нарочно.

      – Знаешь, Рен, тебе очень повезло, что ты работаешь над проектом вместе с Крю, – говорит Брук, и я задаюсь вопросом, не стала ли она вдруг так особенно любезна со мной из-за моей легкой эмоциональной вспышки.

      – Почему это?

      – Проект ведь по психологии? Ему придется открыть тебе свои самые сокровенные тайны и фантазии? Это может быть любопытно. – Глаза Брук возбужденно блестят при мысли о том, чтобы раскрыть секреты Крю.

      Я не хочу их знать. Он злой, противный, а еще меня называет предвзятой? Сам ничуть не лучше.

      Может, даже хуже.

      – Сомневаюсь, что он что-нибудь мне поведает, – признаюсь я.

      Обе смотрят на кольцо с бриллиантом у меня на пальце и снова обмениваются одним из тех взглядов, которые красноречивее слов.

      – Согласна, – замечает Лара, ерзая на стуле.

      Типичная Рен сделала бы вид, что не услышала, или не заметила, как они переглядываются, словно знают что-то, чего не знаю я. Она бы попыталась сменить тему или вскочила из-за стола, чтобы найти другого собеседника, но сейчас я чувствую себя не слишком «типично».

      – Ты на что намекаешь? – спрашиваю я.

      – Ну, во-первых, кольцо у тебя на пальце, – объясняет Брук, явно более храбрая из них двоих. Она говорит прямо, без колебаний.

      – А что не так с моим кольцом? – Я сцепляю ладони и поворачиваю кольцо, чтобы не было видно бриллианта.

      – Оно как клеймо, понимаешь? Крю, наверное, не станет с тобой откровенничать, потому что считает тебя всего лишь напуганной маленькой девственницей, которая дала обещание