Толстой. Повесть. Алекс Лоренц

стоит;

      В нём ручей меж деревьев бежит и журчит.

      Я люблю тот ручей, я люблю ту страну,

      Я люблю в том лесу вспоминать старину.

      V

      Сергеев долго мерил прихрамывающим шагом расстояние вдоль церковной изгороди, мерно постукивал наконечником трости по бугристому асфальту. Село было сонное в тот субботний августовский полдень. На улице Толстого – почти никого. Редкий местный, проходя мимо, искоса поглядывал на сухого, подтянутого, гладко выбритого старика с коротким сивым ёжиком волос, щегольской бамбуковой тростью и в светло-бежевом клетчатом пиджаке.

      Кузьма всё не ехал. Минут пятнадцать уж как запаздывал.

      – Никифор Ильич! – В дверях церкви показалась улыбчивая свечница, она же уборщица и на все руки батюшке помощница. Сергеев давно был с ней знаком, но никогда не знал, как её звать.

      – О-о-о-о-о, сколько лет сколько зим, матушка! – изобразил Сергеев радость от неожиданной встречи.

      – Здравствуйте-здравствуйте, дорогой! – Женщина спустилась с крыльца – почти сбежала, слишком резво для своих немолодых лет. – А что это вы за околицей маетесь, к нам не заходите?

      Не дожидаясь повторного приглашения, Никифор вошёл в незапертую калитку.

      – Такое несчастье, такое несчастье! – запричитала свечница, разом поменявшись в лице. – Так жаль Сергея Сергеевича, царство ему небесное и вечный покой…

      Сергеев вздохнул, помолчал, сдвинув брови в сумбурных раздумьях.

      – Тяжеловато ему было в последнее время, – сказал он. – Не хотел он на пенсию уходить, никак не хотел. Всю жизнь в самой гуще народного просвещения, а тут – раз, и обрубили. Уходи, мол, на покой. А чего ему на пенсии делать-то? Внуков нет, детей нет. Даже огородика – и того нету…

      – Зайдёте к нам свечечку за упокой поставить? – жестом пригласила она Сергеева.

      – Я б с радостью, да другого брата дожидаюсь. Вот-вот явится. Знаете что… – Он пошарил по карманам, достал двухсотенную бумажку. – Вот, возьмите, поставьте за меня. А не то, боюсь, увидит Кузьма, что меня нет, мало ли чего удумает. Поедет на остановку ждать, например. Разминёмся.

      Свечница приняла бумажку не глядя.

      – Вы к нам автобусом из Брянска прибыли? – спросила.

      – Автобусом, а как же ещё. Машину давненько уж не вожу.

      – Дела уладить явились, или как, или что?

      – Да какие уж тут дела. Собственности-то брат не нажил. Всё, что осталось, – книги, записи да грамоты. Квартиру не приватизировал, казённая – сельсовет скоро обратно заберёт. Пожитками Кузьма займётся. Он и живёт неподалёку, и машина у него есть. Книжки в библиотеку свезёт, а остальное… не знаю, разберётся. Сегодня вот решили мы с ним вдвоём в Емельяновку съездить. На похороны-то я не успел – был с делегацией от института в Москве. Уж когда приехал, до меня Кузьма только дозвонился.

      – Вы всё работаете, на пенсию не собираетесь?

      – Работаю, преподаю. Куда деваться. Как и Сергей, ума не приложу, чем на пенсии себя занять.

      – Как