Там, где пахнет лопухами. Повесть. Алекс Лоренц

как меняется у старшего подельника выражение лица.

      – А нет никаких баксов, – сказала она.

      – То есть как нет? – опешил тот.

      – А вот так.

      – Обманули мы тебя, братан, – сказал Мишка. Спокойно. Не оправдываясь. Без тени раскаяния или сожаления. Без душевных мук.

      – Как лоха развели, – сказала Верка. – Наврали с три короба – а ты и поверил. Дурачок ты наш! – Она надула розовый пузырь из жвачки. Он звонко лопнул.

      – Ах вы…

      – Ну да, мы такие.

      – И ты, – он повернулся к Мишке, – называл меня своим другом?!

      – Дружба дружбой, а бизнес бизнесом, – бросил тот.

      Внутри у Ваньки проснулось то самое чувство, что испытывает обманутый ребёнок, – осознание предательства, от которого обидно до слёз.

      – Втроём не так страхово, – пояснила Верка буднично, – вот мы тебя и подбили.

      Ванька стиснул зубы. Кулаки сжались.

      Он прошёл по скрипучим половицам через пахнущую сыростью комнату, распахнул дверь. За ней было темно. Выругался, достал из рюкзака старый отцовский фонарик. Мазнул лучом по гостиной за порогом. Луч выхватил из темноты по очереди круглый стол с кружевной скатертью, этажерку, задёрнутое занавеской окно, линялый палас.

      Следующая дверь привела Ваньку в сенцы. Дверь во двор – с накладным замком, изнутри открывается без ключа.

      Тихонько повернул вертушку, вышел за порог. Прикрыл за собой дверь. Язычок замка щёлкнул.

      Только спустился со скрипучего крыльца – сквозь шум моросящего дождя послышался шорох шагов по траве.

      Выключил фонарик, застыл. Шаги тоже стихли.

      Хриплый кашель.

      Кто бы это ни был, он не мог не заметить света от фонарика.

      Ванька ринулся по дачам к забору из горбыля.

      Позади дома с мезонином, чуть слева, за лысой клумбой, обозначенной кусками белого кирпича, вместо ограды тянулась жиденькая полоска неполотого сорняка.

      Перешагнул на огород соседней дачи. Дальше шлёпал по размокшей земле, вскопанной под картошку почти по всей площади участка. Грязь чавкала, липла к ботинкам. Глубокие следы сразу наливались водой. Участочек ухоженный, но без изгороди – за ним другая линия посёлка. За рядом домиков чернел высокий общий забор.

      Шлепок оземь.

      Ваня замер.

      Ничего.

      Наверное, перегнившая ветка отяжелела от влаги да отломилась.

      Участок у общего забора с других трёх сторон обнесён железными прутьями, стянутыми проволокой. Калитка незаперта. Дачу, кажется, несколько лет назад бросили: дом обступила стена травы, под ноги то и дело попадался крупный мусор: видать, добрые соседи, прознав о смерти хозяина, решили поживиться – всё мало-мальски ценное унесли, а старое и негодное побросали прямо тут, на землю.

      Грохотнуло задетое ногой ржавое ведёрко.

      А вот и забор. За ним Ваньку ждёт счастливый конец дурацкой передряги, в которую он ухитрился по большой