Мертвецы тоже люди. Елена Грозовская

я очень больна!»

      Оставшийся день я провела в комнате, ожидая повторения припадка. Но видения меня больше не посещали, и чувствовала я себя хорошо. К вечеру мне стало скучно в одиночестве, и я вышла к ужину.

      Вано поднялся навстречу и смотрел так нежно и ласково, что я невольно поймала себя на мысли:

      «Какое открытое лицо! Как же жаль, что ты преступник и наркоторговец!»

* * *

      Тётка сияла:

      – Посмотри, как влюблён мальчик! А из какой хорошей семьи! А какой красавец! А какой щедрый и добрый!

      Я обречённо вздыхала. Бедная тётя… если бы она знала настоящий смысл подарков. Вано задаривает меня, чтобы не болтала, держала язык за зубами.

      Иногда мне хотелось втоптать в грязь милые безделушки. Обидно, что он морочит голову не только мне, но и родным. Ночами я целовала плюшевого мишку и представляла, что подарки дарит мне возлюбленный. Я представляла Вано и ничего не могла с этим поделать. Ночь за ночью он являлся мне в грёзах, а утром, пробудившись, я плакала, не найдя любимого рядом.

      «Преступник! Убийца людей!»

      «Совратитель невинных душ!»

      «Безбожник! Ненавижу тебя!»

      Чем чаще мы встречались, тем больше я опасалась за свой рассудок.

      Однажды, то ли во сне, то ли наяву, мне привиделся терем – светлый, рубленный из круглой, гладкой сосны, вросший башнями с остроконечными шлемами в землю русичей среди жёлтых лоскутов хлебных полей и осенних факелов леса.

      На крыльцо вышел молодой рослый князь в кольчуге, следом выбежала светловолосая женщина на сносях и повисла на могучем плече.

      Мужчина, звякнув мечом, опустился перед нею на колено и прижался щекой к круглому чреву. Он шептал слова любви, а княгиня так припала к нему, будто, уходя, он уносил её душу.

      Князь обернулся, и я узнала в нём Ивана, а в беременной женщине – себя!

      «Не может быть! Ненавижу тебя!»

      В панике я проснулась, вскочила с кровати и спустилась вниз на кухню. Открыла кран, сполоснула лицо и жадно выпила один за другим два стакана воды и только потом заметила, что в гостиной у дивана горит неяркий островок света – кто-то читает у лампы.

      Сердце заныло и забилось так медленно, будто захотело остановиться. Наверное, так чувствовал себя странник, идущий на свет от костра, или Крысолов среди тростника, услышавший звук той единственной спасительной флейты, или Грей в мокрых рукавицах, поднимающий алый парус…

      «Предчувствие…»

      Мне послышался скрип уключин, хлопки парусов и смех пьянчужек на южной пристани, дорвавшихся до бочонка с яблочным сидром.

      «Предчувствие любви?»

      «Он рядом! Тот единственный, чьё имя я когда-нибудь унесу с собой, отвергнув все земные богатства!»

      Я тихонько вышла из кухни, прошла через столовую и вошла в гостиную.

      Старинный, бальный диван на восьми ножках, казавшийся мне в детстве трамваем (до того он был длинен), стоял не вдоль стены, а поперёк комнаты спинкой к двери.

      Вано я