Мертвецы тоже люди. Елена Грозовская

и ткань старинная. Это объярь или аксамит?

      – Объярь.

      «Разбирается в старинных тканях!»

      – Рад знакомству… Я ждал нашей встречи, а вы? – Глаза Вано восхищённо и бойко сверкнули, словно мы давно знакомы.

      Я озадаченно взглянула на него:

      – Разве я могла ждать встречи, если сегодня вижу вас первый раз в жизни, Иван Андреевич?

      Во взгляде Вано появилась растерянность. Он присел рядом на диван, и я заметила тонкую нитку длинного белого шрама на правой щеке.

      – Как добрались… из Москвы? Я слышал, вы летели самолётом. Успели… отдохнуть? – спросил жених тихо, хотя понижать голос не требовалось: ятровки и тётя, шурша парчой по натёртому паркету, вышли из гостиной в столовую. Я видела в распахнутый дверной проём, как за столом рассаживаются гости.

      В вопросе мне послышалась издёвка. Я вскинула глаза на Вано, но во взгляде не было и тени насмешки. Смотрит внимательно, прямо в глаза, стараясь скрыть волнение за улыбочкой.

      «Не гапи, не гапи… ладо моя…»

      Женским нутром я почувствовала зов его плоти. Странно, но сердце отозвалось на зов учащённо и голос неожиданно сел до хрипоты.

      «Ужас! Как же глупо подчиняться интимной биологической реакции!»

      – Я добиралась поездом. Надоело смотреть на землю с высоты птичьего полёта.

      – Понимаю… Решили снизойти до нас, смертных, с облаков на землю.

      «Нет, он точно издевается! Смельчак, однако!»

      Я пристально посмотрела в лицо смельчаку. За нарочитой сдержанностью он что-то скрывал. Не боль ли? Но почему! Глубина его взгляда, синего, как океан, с еле заметной трещинкой, какая бывает в хрустале, поразила меня. Я почувствовала неожиданную и острую жалость… и опустила глаза.

      – Ничего у вас не болит? – тихо спросил Вано, и в голосе звучала странная нежность и не менее странная забота.

      – Что-то должно болеть? Вовсе нет, я прекрасно себя чувствую.

      «А ведь болит!»

      Внизу живота тянуло, а между ног горело из-за ноющей боли – вчерашняя знойная ночь в СВ давала о себе знать.

      – Как прошло путешествие в поезде? – продолжил Вано осторожно и ещё тише. В глазах появились опасные огоньки, и из синих они превратились в фиолетовые сапфиры.

      – Чудесно. Спала всю дорогу, – с напускной небрежностью бросила я.

      – Одна? – прошептал Вано и, обхватив меня за талию, нежно и требовательно притянул к себе.

      Фиолетовые сапфиры, тонкая белая полоска длинного старого шрама на щеке, горячее дыхание на шее.

      «Ладо ма…»

      Я вспыхнула, как кумач, и вскочила с дивана:

      – Да что вы себе позволяете!

      В проёме появилась тётя Макоша, взглянула вопрошающе и улыбнулась:

      – Прошу, пожалуйста, отведать, чем бог послал. Васочка, приглашай гостя к столу.

      Весь вечер Вано смеялся в компании мужчин, изредка поглядывая в мою сторону. Смотрел вроде бы отстранённо, сдержанно и временами равнодушно. Во мне помимо воли росло досадное недовольство.

      Каждый раз в таком