Сердце-пламень. Анастасия Родзевич

привязанная к месту. Серый жил при Дане на мельнице, но знал многое о Линдозере. Однажды вывел меня к Вороньему Яру…

      – Так ты суседил в Яру, – поняла я.

      – Неблагодарные людишки!

      – А Дан?

      – Дан хороший.

      – Он знал, кто ты?

      – Говорю же, слаб был тогда, – прошипел кот. – Хотя мне лет больше, чем всем вашим царствам, вместе взятым!

      – Почему ты… помогаешь?

      – Без вас, людишек, мир скучнее, – как будто нехотя признал он.

      Я хмыкнула:

      – Ну, без тебя он тоже многое бы потерял!

      Серый выразительно посмотрел на обережную черту, а потом вдруг повел носом, будто принюхиваясь к чему-то.

      – Ну, Лесёна, – с хитрым прищуром произнес он. – На обряд прощания с Терном идешь или на меня так и будешь глазеть?

      Я огляделась. В Нижнем городе, похоже, можно плутать вечно. Но довериться чуди?

      – Да не нужна мне твоя жизнь, – сказал, облизываясь, Серый.

      – Чего же ты хочешь?

      – Оставляй мне дары, как делали твои предки. И не принуждай меня колдовством крови! Тогда, быть может, я и буду тебе помогать.

      Будь Серый врагом, мог сотню раз навредить мне, но я видела от него всегда только помощь. Не раз этот чудов кот выводил меня на нужную дорогу, но и легкой ее назвать было нельзя…

      – Что ж, ты уже не раз помогал, – проговорила я. – Альдану, Минту, мне. Похоже, людей ты любишь больше, чем колдунов. Но я верю тебе. И принимаю твою помощь с благодарностью.

      Глаза Серого блеснули ярко-зеленым.

      – Правильно говоришь, – сказал он.

      И я стерла обережную черту.

* * *

      По Нзиру плыл тихий печальный звон – будто голос из подземных далей. То была песнь города, песнь его прощания.

      Начинался обряд перехода для Терна.

      Минта нигде не было видно, поэтому я шла одна. Я смазала рану на голове Живой, обмоталась корпией и поглубже надвинула шапку. Каждый шаг давался с трудом – словно не по расчищенному булыжнику идешь, а по непролазному снегу дорогу торишь.

      Меж тем солнце уже село, и холм, а вместе с ним роща у подножия тонули в алом. Повсюду виднелись заснеженные курганы, но все они принадлежали тем, кто жил в Нзире задолго до нас. За холмом шумно несла свои воды Ангмала, небесная река.

      Колдуны помладше собирались внизу, остальные же поднимались дальше. Побратимы Терна возводили у корней ветвистого дуба каменный курган, а девушки-колдуньи рядом с ними пели обрядовую песню. Я хотела присоединиться, но в горле стоял ком, поэтому я просто опустила камень, что принесла с собой, к другим камням и прикрыла глаза, растворяясь в песне. Голоса колдуний переливались в воздухе, и снег, деревья и камни, от которых отражалась обрядовая песня, тоже звенели, переплетаясь в единый напев. Колдуньи пели, помогая Терну проститься со всем, что он любил.

      Я вспомнила видение Ворона. Неужели убийца среди нас? Стоит где-то в этой толпе, вслушивается в хрустальное пение, чувствует все это… Нет, невозможно. Дарен прав – Ворон хочет, чтобы мы подозревали друг друга.

      Я не стану его оружием.

      Напротив