Сердце-пламень. Анастасия Родзевич

у и захотеть остаться навсегда. Перелистнув последнюю страницу, так и тянешься начать читать заново.

      Я буду хранить эту книгу на полке для особых, самых родных историй.

Ника Ноябрева, писательница и художница

      Вслепую вновь перелистай

      Пергамент нам доступных тайн —

      Лед, раскаленный докрасна,

      Любовь страшнее, чем война,

      Любовь разит верней, чем сталь.

      Вернее, потому что сам

      Бежишь навстречу всем ветрам,

      Пусть будет боль и вечный бой,

      Не атмосферный, не земной,

      Но обязательно – с тобой.

«Любовь во время зимы» Мельница

      1. Лес

      Мгла ползла из расщелин, цеплялась за наши плащи, подгоняла двигаться быстрее. Выйти из низины сейчас незамеченными – почти безнадежная задача, но колдун оставался непоколебим. Еще бы! Его облик целиком укрывало щитовое заклятье, в то время как мой был вполне себе привлекательной целью из крови и плоти для тех тварей, что обитают здесь.

      – Кто-то прошел до нас, – пробормотал Терн. – Слишком тихо.

      И это нравилось мне еще меньше, но я молчала. Все же встретить живое существо в одном из самых дремучих уголков Светлолесья нужно еще ухитриться. Даже следы чуди не должны были здесь появиться. Но слава Отцу-Солу, с лица Терна хотя бы исчезла его самодовольная ухмылка. Теперь колдун уплотнял свое колдовство и плел вокруг себя больше заклинаний на случай драки.

      Я с усилием вдохнула мшистый, горький воздух. Это должна была быть простая вылазка. Ничего опасного! Пройтись по лесу, сделать пометки на карте… Как и хотел царь-чародей. Всего-навсего!

      У меня с собой имелся только тот клинок, что дал мне Минт, и за те три месяца, что провела без колдовства, я все еще неуверенно им владела. И знал об этом, опять же, только мой побратим. Ведь я надеялась подобраться к тайнам Ворона и Чудовой Рати прежде, чем обитатели чародейского города прознают, что я потеряла свои колдовские силы.

      Но сегодня Дарен послал меня сюда.

      И, как всегда после его вмешательства, все пошло наперекосяк.

      – Мы должны вернуться в Нзир-Налабах, – проговорила я.

      – И доложить повелителю, что испугались шорохов? – Терн даже не обернулся. – Два сильнейших колдуна Нзира бегут из леса с пустыми руками? Как я после этого Велене на глаза покажусь?

      Надо сказать ему. Надо признаться.

      – Терн, я…

      – Лесёна, лучше побереги силу.

      – Послушай…

      – Хороший след. Свежий. – Терн склонился над вмятиной во мху. – Чую неровный ток колдовства. Что скажешь?

      Горло сдавило. Надо признаться. Но…

      Если меня вышвырнут из Нзира, в Светлолесье я сразу попаду в руки червенцев. Мои приметы теперь знают в каждом захудалом селении – жрецы позаботились об этом. А что сделает со мной Дарен, когда поймет, что я обманывала его? Что тайком готовила план, как лишить царя-чародея его самого грозного орудия, Чудовой Рати? И что ждет Минта, раз он помогал мне? Изувечат, как и моего наставника?

      – Да. Неровный ток, – солгала я.

      – Выследим его. Может, еще и поэтому Дарен послал именно нас, – Терн явно воодушевлялся все больше и не замечал моего смятения.

      С тем же настроем он соткал вокруг себя несколько щитовых рун-заслонов и, опять же не замечая более чем говорящую пустоту рядом со мной, ринулся по только ему различимому следу вперед.

      Я вытащила заговор-клинок и побежала за ним. В лесу с каждым мгновением становилось все темнее: быть может, деревья густели, а может, солнце садилось здесь быстрее, чем в Нзире. Да еще и закат предвещал черную, дурную ночь, когда лишь тусклый свет Червоточины падает на землю.

      Мы с Терном отвыкли от опасностей Светлолесья, но для него и это не являлось причиной для прекращения преследования. Еще недавно мы порадовались, что сами не стали пищей для неведомой чуди, теперь же сами превратились в охотников. Надолго ли?

      Земля будто вторила моим сомнениям и бросала под ноги то коряги, то череду взъемов и низин.

      – Вижу! – вдруг воскликнул Терн. – У воды!

      В корнях старой, склоненной к ручью ракиты запуталась молодая навка. Если бы не оберег, позволяющий видеть чудное, я бы ее не заметила, ведь люди не могут видеть чудь.

      Навка, в свою очередь, тоже заметила нас и захныкала.

      – Кажется, с лешим что-то не поделила, – сказал Терн, опуская щитовые чары. Я клинок убирать не стала.

      Корни душили навку, не давали соскользнуть в спасительный для нее ручей. Я слыхала от старших чародеев, что хозяева лесов и вод, леший и водяной, часто враждовали меж собой в былые времена… Видно, и их слуги тоже не могли договориться.

      Но поди сейчас разбери