В тине адвокатуры. Николай Гейнце

знаете, а в самом именьи графа охота на диво, ну, да запрещает. Отправился, однако, я к нему сам, принял радушно, обедать оставил и приказ в контору дал охотиться мне у него не препятствовать. Денька это два спустя поплелся я с Артуром в его лесок. Молоденький этакий с кустарничком, самое тетеревиное место. Только это я ступил на опушку, Артур впереди и уже встал, а навстречу мне сторож. «Не приказано здесь охотиться, говорит».

      – Мне, говорю, сам граф позволил, и фамилию свою назвал.

      – Не можем знать, только не приказано.

      – А далеко, говорю, контора?

      – Да версты три с небольшим будет.

      – На, говорю, тебе полтину, сходи спроси: Кругликову, дескать, дозволено ли охотиться? А до тех пор я выстрела не сделаю.

      – Записал это я ему на бумажке мою фамилию и отправил, сказав, что тут же и подожду его. Парень пошел. Смотрю, а Артур все стоит. Сел это я на опушке, трубочку закурил, потом прилег, не идет мой парень назад. Соскучился я и вздремнул, с час с места таки проспал. Парень мой вернулся, разбудил.

      – Виноват, говори, ваше высокородие, извольте пулять.

      – Глянул я на Артура – все стоит. Пиль! – закричал я, выпалил, ну, две штуки на месте и положил. Вот это собака, а вы – Арап. Далеко вашему Арапу! – обратился Владимир Павлович к барону Фитингофу.

      Тот только улыбнулся.

      – Я ничего не вижу особенного, – проговорил Гиршфельд, – собака у вас, значит, часа два простояла?

      – Да-с, два часа, или около этого. Как же это ничего особенного? – налетел на него Кругликов.

      – Да так! С одним моим знакомым был случай не в пример необыкновеннее вашего. Жил это он в своем имении Харьковской губернии, сад у него был при доме большой, а за садом болото. Вот он раз утречком взял ружье, собаку крикнул – Нормой звали – и отправился через сад на болото. Собака вперед убежала и на болоте уже стойку сделала, а он только что к нему подходить стал, как вдруг из дому лакей бежит.

      – Пожалуйте, говорит, домой, эстафета.

      – Вернулся мой приятель, получил известие о смерти своей тетки, жившей в ближайшем уездном городе. Сейчас это лошадей туда. Пока там, с похоронами возился, наследство кое-какое осталось ему по завещанию, пришлось в губернский город ехать – утверждать завещание. Все это он покончил, имущество принял, во владение ввелся. Месяца через два в имение к себе вернулся.

      – А где же, говорит, Норма?

      Хвать-похвать – нет собаки.

      – Да ведь с тех пор, как вы тогда на охоту пошли, ее и не видать, – сообразили домашние.

      Пошли на болото и что же? Собака скелет и дупель – скелет. Вот это стойка! – засмеялся Гиршфельд.

      Присутствующие разразились неудержимым хохотом.

      Владимир Павлович обиделся и стал глотками отпивать бургунское.

      Это продолжалось, впрочем, недолго.

      – Э, да вы большой руки шутник! – потрепал он его по плечу.

      – Вывьем лучше.

      Гиршфельд чокнулся.

      Попойка, а затем и ужин пошли своим чередом.

      В пятом часу утра Кругликов