Шесть камешков на счастье. Кевин Алан Милн

Каждый день я прихожу на работу лишь потому, что мои цветы могут кому-то сказать, как его любят и ценят.

      – Да нет… Ничего… Если уж вы закрылись, то и закрылись, – слышу я в трубке.

      Я бы с радостью позволила этому человеку на том и завершить разговор, но что-то в его голосе говорит мне, что ему действительно нужна моя скорая цветочная помощь.

      – Так… погодите секундочку, – тяну я. – Да, мы практически закрылись, но рабочий день – что лосины: при желании его можно чуть-чуть удлинить.

      Невидимый мужчина оживляется:

      – Ах так… Спасибо, мэм. Тогда скажите, есть у вас белые каллы? Во всех других магазинах кончились. А моя дочь Лилли их очень любит. Она… в общем, последние несколько недель она пролежала в больнице, а теперь доктор сказал, что больше ничего сделать не может.

      Долгая пауза. Слишком хорошо мне знакомая: жуткая пауза-крик, когда человек пытается взять себя в руки.

      Мужчина продолжил:

      – Они посоветовали ей вернуться домой… К близким… Чтобы они были рядом, когда Лилли…

      Бывают моменты, когда мне хочется врезать самой себе по своему любопытному носу. И сейчас как раз этот момент.

      Но… Знаете, иногда людям просто необходимо выговориться. Так что, может быть, мое любопытство им как раз на руку. Бывает, что в одиночку не справиться… Но ведь в жизни каждого случается и хорошее, и плохое. Закон жизни. И каждый раз, снимая трубку, я знаю, что сейчас мне могут рассказать не о страстной и вечной любви, а о болезни или даже о смерти. Слушать об этом не так приятно, но никуда не денешься.

      – Сколько ей лет? – спрашиваю я деликатным тоном.

      – Десять, – отвечает мужчина в трубке.

      Мне хочется разрыдаться. Нэйтан прав, я слишком чувствительна.

      – Сколько вам нужно цветов? У меня еще несколько заказов, так что через полчаса я буду у вас. Разве что попаду в пробку, тогда задержусь.

      Подумав мгновение, мужчина решает – одиннадцать! Я его понимаю: вдруг сработает магия чисел и дочь проживет еще год…

      Я запираю дверь магазина и начинаю колдовать над букетом: свежие белые каллы с мазками лиловой лаванды… Конечно, за лаванду он не заплатит, но и плевать… букет вышел что надо, девочке должен понравиться. Я отвожу руку с букетом в сторону и любуюсь. Здорово! Подношу к лицу цветочное облако и вдыхаю его аромат.

      Снова звонит телефон.

      Уверенная, что это отец Лилли, я поднимаю трубку.

      И понимаю, что голос в ней мне не знаком. Помедлив секунду, спрашиваю: «Кто это?», чтобы убедиться, не ошиблась ли я.

      – Мэм, это Рэй Линн Харпер из полиции. Я говорю с Холли Стин?

      – Хэлли, – не понимая, о чем, собственно, речь, автоматически поправляю я.

      – Ой, прошу прощения, мисс Хэлли.

      – Вы не могли бы позвонить в другой раз? Вы ведь по поводу пожертвований? Мой муж уже внес взнос за этот год. А я сейчас тороплюсь…

      – Нет, мэм, я… не по поводу пожертвований, – мягко говорит незнакомка, и что-то в ее голосе включает во мне чувство тревоги. Пауза затягивается. Тревога во