Шесть камешков на счастье. Кевин Алан Милн

почему-то со слов «Твой папа…».

      Меня тут же перестает трясти – тело вытягивается и становится твердым, как струнка. Так речь не о дедушке Джайлсе?

      – Папа? – формулирую я по буквам. – Что с папой?

      – Эл, – продолжает мама, руками размазывая ручьи слез, стекающих по щекам. – Сегодня он попал в аварию на машине. И погиб. Я не буду врать или смягчать факты. Твой отец умер.

      Мне хочется закричать, ударить кого-нибудь со всего маху, но мама так крепко держит меня, что я не могу шевельнуться. Я просто реву вместе с ней, пока не понимаю: плакать больше нечем, слезы кончились…

      Глава 5

      Тай

      Интересно, можно ли ослепнуть, если пару раз посмотреть на стадионные прожектора? Я сейчас иду по самому гигантскому школьному стадиону в Техасе… Наверное, здешние прожектора запросто могут ослепить? Даже если на пару минут потеряю зрение, этого хватит, чтобы мы проиграли…

      Таковы мои мысли. Я иду по полю и изучаю варианты, как можно спасти наше положение. Как бы мне хотелось, чтобы яркий луч прожекторов хоть на несколько мгновений ослепил полузащитника команды противника. Он ведь достаточно тупой, чтобы на него посмотреть?

      В газетах пишут, что главный козырь футбольной команды школы Мескита – это я, но сам я совсем не уверен в этом. В каждой игре очень достойно выглядит вся команда. А я всего лишь капитан и главный нападающий, что делает меня легкой мишенью для журналистов: когда мы выигрываем, они превозносят меня до небес, а когда проигрываем – смешивают с грязью.

      Сегодня явно предстоит последнее. Грязевые ванны от местной прессы. Мы играем на своем поле против «Норс Мескит», нашего главного соперника. И бессовестно проигрываем. Поэтому сейчас я бы использовал любое, даже не самое честное, средство, чтобы изменить ситуацию. Не ради себя, скорее, ради команды. И фанатов, которые сегодня пришли на матч, надеясь увидеть, как я буду блистать. И ради папы. Конечно, он написал в эсэмэс, что в любом случае мной гордится, но я знаю, как его глаза загораются каждый раз, когда я забиваю гол.

      Я бросаю быстрый взгляд на места, где чаще всего сидят папа с мамой. Обычно я сразу различаю отца в толпе, но сегодня никак не могу разглядеть его лицо среди десятков других.

      Через минуту начнется четвертая четверть матча. Только что мы отставали на три очка, но благодаря слаженным действиям зарабатываем еще четырнадцать, мяч оказывается в штрафной зоне, и мы переходим к финальному тачдауну.

      – Победа наша! – кричу я своим, когда мы устраиваем совещание на поле. – Мы их сделали! Сейчас запутаем их маневрами! Их защитники в основном на центральном фланге, так что, ресиверы, двиньте прямо на них – как будто пытаетесь прорваться к воротам, а потом рассредоточьтесь по углам. И тут я! Остальные действуют по обычной схеме, в третьей четверти можете взять налево.

      Я останавливаюсь и внимательно смотрю на линейных игроков, надеясь, что они осознаю́т, насколько сильно от них зависит успех нашего плана.

      – Держите защиту ровно столько, чтобы я успел перехватить