Привидения. Столпы общества. Строитель Сольнес. Генрик Ибсен

вполне годится, но… гм…

      Энгстран. Я сам завел было тут такие беседы по вечерам…

      Фру Алвинг. Разве?

      Энгстран. Да, так иной раз… На манер душеспасительных, как это называется. Только я простой человек, неученый, – просвети меня, Господи, – без настоящих понятиев… Так я и подумал, раз сам господин пастор тут…

      Пастор Мандерс. Вот видите ли, Энгстран, я должен сначала задать вам один вопрос. Готовы ли вы к такой молитве? Чиста и свободна ли у вас совесть?

      Энгстран. Ox, Господи, спаси меня грешного! Куда уж нам говорить о совести, господин пастор.

      Пастор Мандерс. Нет, именно о ней-то нам и нужно поговорить. Что же вы мне ответите?

      Энгстран. Да, совесть – она, конечно, не без греха.

      Пастор Мандерс. Все-таки сознаётесь! Но не угодно ли вам теперь прямо и чистосердечно объяснить мне: как это понять – насчет Регины?

      Фру Алвинг (поспешно). Пастор Мандерс!

      Пастор Мандерс (успокаивающим тоном). Предоставьте мне!..

      Энгстран. Регины? Господи Иисусе! Как вы меня напугали! (Смотрит на фру Алвинг.) Не стряслось же с нею беды?

      Пастор Мандерс. Надеемся. Но я спрашиваю: кем вам приходится Регина? Вас считают ее отцом… Ну?

      Энгстран (неуверенно). Да… гм… господину пастору известно, как у нас вышло дело с покойницей Иоханной?

      Пастор Мандерс. Никаких уверток больше, все начистоту! Ваша покойная жена призналась фру Алвинг во всем, прежде чем отошла от места.

      Энгстран. Ах, чтоб… Все-таки, значит?..

      Пастор Мандерс. Да, вы разоблачены, Энгстран.

      Энгстран. А она-то клялась и проклинала себя на чем свет стоит…

      Пастор Мандерс. Проклинала?

      Энгстран. Нет, она только клялась, но всею душой.

      Пастор Мандерс. И вы в течение стольких лет скрывали от меня правду? Скрывали от меня, когда я так безусловно верил вам во всем!

      Энгстран. Да, видно, уж так вышло – делать нечего.

      Пастор Мандерс. Заслужил я это от вас, Энгстран? Не готов ли я был всегда поддержать вас и словом и делом, насколько мог? Отвечайте. Да?

      Энгстран. Да, пожалуй, плохо бы пришлось мне и не раз, и не два, не будь пастора Мандерса.

      Пастор Мандерс. И вы так мне отплатили? Заставить меня занести неподобающую запись в церковную книгу! Скрывать от меня в течение стольких лет истинную правду! Ваш поступок непростителен, Энгстран, и отныне между нами все кончено.

      Энгстран (со вздохом). Да, пожалуй, так оно и выходит.

      Пастор Мандерс. А вы разве могли бы что-нибудь сказать в свое оправдание?

      Энгстран. Да чего ж ей было ходить да благовестить об этом – срамить себя еще пуще? Представьте-ка себе, господин пастор, стрясись с вами такое, как с покойницей Иоханной…

      Пастор Мандерс. Со мной?

      Энгстран. Господи Иисусе! Да не аккурат такое! Я хотел сказать: стрясись с пастором что-нибудь такое неладное, за что люди глаза колют, как говорится. Не приходится нашему брату мужчине больно строго судить бедную женщину.

      Пастор Мандерс.