Сороковник. Книга 2. Вероника Горбачева

к себе внимание хотя бы одной из этих тварей, а с меня одной как раз довольно, остальных не понадобится. Остаётся только ждать. Если через десять секунд не замолчат – открою глаза и попробую дотянуться хотя бы до стрелы. Успею пришпилить хоть кого-то наконечником, а укусит – за пять секунд не помру, через дорогу переползу как-нибудь до людей…

      Становится тихо. Изгибаясь, скрываются в траве буро-серые хвосты, сбивая дождевые капли. Запоздало меня колотит.

      А… эта новая змея почему не уползает? Откуда она взялась?

      Спасительница моя подозрительно быстро теряет в объёмах. Метаморфозы касаются всего тела. Головка становится более округлой, рожки пропадают; смешно дрыгаясь, с боков заметно укоротившегося туловища пробиваются и вырастают лапки. Самым последним сменяется окрас, переходя в изумрудно-жёлтый.

      Ящерка. Полосатая ящерка.

      Слежу за ней, не дыша.

      Она осторожно трогает каменную поверхность. Царапает коготком. Пробует укусить, затем лизнуть. Задирает головку, таращится на облака. Шустро разворачивается ко мне, рассматривает, склонив голову набок. В общем, очень напоминает Гелю на первой прогулке. Как сказал бы сейчас Мага – и что это за чудо природы?

      Вразвалочку подходит к моей руке, застывшей на колчане, и… кусает за палец. Не больно, лишь слегка прихватывает, наверное, чтобы привести меня в чувство.

      – Здрассте, – только и могу сказать. Неимоверно глупо, но ни на что иное у меня ума не хватает. Ни одной догадки в голове. Но вот кое-что начинает проклёвываться.

      – Ты, значит, и есть Галино наследство? – уточняю я. Она прыгает мне на руку и пытается грызть браслет. – Эй, что ты делаешь? Всё равно не перекусишь! Ты есть, что ли, хочешь? Посмотри, сколько живности вокруг летает, зачем тебе железяка!

      Ящерка, сдавшись далеко не сразу, отпадает от браслета и задумчиво обозревает окрестности. И вдруг в стремительном прыжке взвивается вверх и влево. Крошечные мощные челюсти схлопываются. Не повезло стрекозе.

      И ближайшей мухе тоже не повезло. Еды здесь достаточно.

      Виновато покосившись на меня, ящерка сползает по склону камня и скрывается в густой траве. В полном обалдении смотрю ей вслед.

      Может, она просто засиделась и ей нужно размять лапки? Вон с каким восторгом озиралась. Ещё бы, столько дней просидеть в полной темноте, а до того – быть на голодном пайке при умирающей хозяйке – не сахар… Да пусть побегает.

      Разминаю затёкшие ноги, обуваюсь и даже рискую пройтись по почти высохшей траве. Каменный стол нагрелся под солнечными лучами, я снова на него присаживаюсь и, когда из травы высовывается знакомая зелёная морда, вытягиваю навстречу ногу. Ящерка ловко вспрыгивает на сапог и вскарабкивается наверх. Блаженно плюхается пузом на камень. Греется. Даже глаза прикрывает.

      – Ну, – говорю осторожно, – и как мы будем жить дальше? Кстати, спасибо. Ты молодец.

      Она недовольно приоткрывает глаз. Закрывает. На морде прописано: отвали, не видишь – наслаждаюсь…

      Даю ей минут