Квиллифер. Уолтер Уильямс

ответила Элла, кивнув в сторону Кевина. – Он будет сплетничать.

      – Если не в губы, как любовник, и не в щеку, как брат, могу ли я поцеловать твою руку, как поклонник?

      Элла вытащила руку из-под вымени, вытерла ее о голубое шерстяное платье и протянула мне. Я коснулся упругих пальцев губами.

      – Тогда до вечера, – сказал я и посмотрел на Кевина, продолжавшего смущенно стоять у двери. – У моего джентльмена есть послание для сэра Стенли. Он дома?

      Элла снова принялась доить овцу:

      – Нет. Он отправился на охоту и не вернется до отлива.

      – Но это будет скоро, верно? – спросил я.

      Губы Эллы дрогнули.

      – Я ничего не знаю о приливах и отливах; я работаю в сыроварне. Но мне известно, что мой хозяин мастер Голдинг скоро будет здесь, закончив готовить творог, и вам следует уйти до его появления.

      – Я вернусь сегодня вечером, – обещал я, – с вином и без этого юного джентльмена. – Я поцеловал ее в щеку – она вскрикнула от удивления и удовольствия – после чего я вернулся к Кевину.

      Мы обошли сыроварню и зашагали в сторону брода.

      – Он вернется, когда закончится отлив, – сказал я. – И еще, брат, сегодня вечером мне снова потребуется твоя лодка.

      Кевин обернулся через плечо на сыроварню.

      – Как ты думаешь, может быть, мне стоит спросить у Эллы: нет ли у нее подруги?

      – Иногда наступает время, – ответил я, – когда мужчина должен стрелять по собственной дичи.

      – В таком случае, – ответил он, – иногда наступает время, когда мужчина должен иметь собственную лодку.

      – Когда я вернусь, принесу тебе сыра, – заверил его я. – Или овцу. Твой выбор.

      Кевин вздохнул:

      – Мне придется удовлетвориться сыром. Но теперь я спрашиваю у себя: зачем я сюда приплыл?

      – Приятный солнечный день на воде, а ты жалуешься, – ответил я. – Тебе бы следовало самому поговорить с девушкой, если она тебе понравилась.

      Мы устроились под кленом, возле тропы, которая вела к броду, и достали из сумки хлеб, мясо и сыр.

      Ветер шумел в кронах деревьев. Овцы бродили по траве, как пена по воде. Я почувствовал, что начал постепенно засыпать, но меня вернул к действительности звук охотничьего рога.

      – Сигнал сбора собак! – сказал Кевин.

      Он лучше знал сигналы охоты, чем я.

      Я приложил ладонь к уху. Сладкий зов, густой, как сливки, донесся с севера. Я поднялся на ноги, а потом запрыгнул на одну из нижних веток рябины. И увидел отряд всадников, появившийся на фоне северного горизонта.

      – Да, они возвращаются, – сказал я. – Тебе лучше спрятаться, у тебя слишком яркая одежда. И подай мне сумку.

      Кевин передал мне сумку и отошел в сторону. Мимо пролетел голубь, а я взобрался повыше на дерево. Оттуда я видел приближавшихся охотников, слышал лай собак – не яростный вой, а приятный обмен сплетнями внутри стаи. Отряд ехал неспешно, лошади и люди устали после утренней охоты.

      Ягоды рябины краснели с наступлением осени. Довольный ветер шуршал сухой листвой. Я вытащил из кармана повестку и покрепче сжал в руках кожаную сумку,