Квиллифер. Уолтер Уильямс

нетерпеливо толпились вокруг нее.

      – Могу я попросить глоток молока? – спросил я.

      Услышав незнакомый голос, девушка из сыроварни повернулась на своем табурете, хотя ее руки продолжали работать. Она была моего возраста, под голубой шапочкой я увидел личико в форме сердца, полные губы, темные глаза и розовые щеки. Я почувствовал, как во мне начал пробуждаться интерес.

      Я кивнул в сторону празднично одетого Кевина, в некотором сомнении остановившегося у двери.

      – Я привез молодого джентльмена на лодке на остров, – сказал я. – И тяжелая работа вызвала у меня жажду.

      Она посмотрела на кувшин в моей руке.

      – И вы уже опустошили свой кувшин? – спросила она.

      – Я ищу разнообразия, – ответил я. – Ну, и с радостью поболтаю с прелестной девушкой вроде тебя.

      «Если я немного поговорю с приятной молодой особой, – подумал я, – это никому не причинит вреда».

      Аннабель Грейсон стала для меня недоступной, и, возможно, навсегда. Конечно, я имел право поискать бальзам для своего раненого сердца.

      Руки доярки продолжали работу, и две струи молока с журчанием заполняли небольшое ведерко. Я прошел между овцами и оперся о деревянные ворота загона.

      – И я готов поделиться с тобой сидром, если захочешь, – предложил я. – Полагаю, у вас здесь полно молока.

      – Мне платят главным образом пивом и сидром, – ответила девушка из сыроварни. – Сидр мне ни к чему.

      – Будь у меня вино, я бы тебе предложил. – Тут возникла пауза. – Я мог бы привезти его вечером, если ты захочешь со мной встретиться.

      Она бросила на меня быстрый взгляд из-под шапочки.

      – Ты готов проделать путь из города, чтобы привезти мне вина? – спросила она.

      – Ну, у меня есть лодка, так что почему бы и нет? Я мог бы угостить тебя москатто из далекого Варселлоса. Вино сладкое, как персик, сладкое, как твои губы и твоя улыбка. – В ответ на мой комплимент на ее губах появилась улыбка, и я показал на нее. – Вот! – продолжал я. – Истинная сладость.

      Я не считаю себя красивым, однако уверен, что у меня достаточно дружелюбное лицо. Если бы я был таким же привлекательным, как мой школьный приятель Теофраст Хастингс, к примеру, мне бы вообще не пришлось говорить с женщинами; они просто падали бы в мои объятия – как падают к нему в руки.

      И поскольку я знаю, что не являюсь красавцем, мне приходится использовать другие ресурсы, и главный из них – беседа. Я стремлюсь развлекать девушек.

      И еще я слушаю. Я заметил, что многие из тех, кто умеет красиво и с пафосом произносить речи, точно величайшие актеры, не обладают умением слушать других людей.

      Девушка из сыроварни закончила возиться с овцой и столкнула ее с доильного места. И тут же рядом с ней оказалась другая нетерпеливая овца, опередившая других. Девушка взяла маленькое ведерко и собралась перелить молоко в большое, стоявшее у ее ног.

      – О, – сказал я, – так могу я выпить молока, добытого твоими умелыми руками?

      – Если