Квиллифер. Уолтер Уильямс

ведь по закону отец обладает всей полнотой власти над дочерью. И даже если я сумею прорваться в дом Грейсонов, освободить Аннабель и выбраться с ней оттуда, нам удастся убежать достаточно далеко и уйти от отцовского гнева, в конечном итоге мы умрем от голода в какой-нибудь далекой стране без друзей, поддержки и денег.

      Мне вновь пришла в голову мысль, что отцы как вид весьма неразумны. Грейсон поставил свой дом на уши, посреди ночи преследовал меня через добрых полгорода, а теперь, несомненно, напрягает воображение, чтобы придумать наказание для собственной дочери – и всего лишь из-за безобидного флирта. Почему им овладела такая безумная ярость? Он нанес гораздо больший урон репутации Аннабель, чем был бы способен я.

      «Почему, – подумал я, – молодым не дают возможности оставаться молодыми? Почему мы не можем любить, быть беззаботными, наслаждаться жизнью до того, как возраст и заботы лишат нас такой возможности?»

      Я снова подумал об Аннабель – если бы я оказался персонажем поэм Белло или Тарантуа, меня бы снедала тревога и стыд, возможно, я бы, как собака, катался по полу, выкрикивая имя Аннабель, – однако я даже не плакал.

      Возможно, в моем характере не хватало чего-то важного и я просто не мог испытывать подобные муки? Может, мне следовало рвать на себе одежду или броситься в море, чтобы утопиться?

      И все же я не понимал, как моя гибель в море сможет что-то исправить. Аннабель не станет лучше из-за моей смерти, а разорванная одежда и громкие изъявления гнева не произведут впечатления на ее отца. Он лишь обрушится на меня с такой же яростью, с какой угрожал дочери.

      Я никому не хотел причинить вреда. Впрочем, в таких ситуациях следовало учитывать намерения.

      Из-за того, что я не хотел думать об Аннабель или своих недостатках, я перевел разговор на военно-морское право, и мы стали обсуждать судьбу выброшенного на берег груза, его спасение, использование крюков, скрытые дефекты, халатность, процессуальный отвод, вещный иск или «против всего мира». Кевин терпеливо слушал – наверное, он многое уже об этом знал, – но, если он собирался доверить мне часть своего семейного бизнеса, я хотел продемонстрировать ему, что свободно владею предметом.

      С подветренной стороны от нас находились невысокие острова с прозаическими названиями: Коровий, Сосновый и Бараний. Во время прилива их окружало неспокойное море, но, когда начинался отлив, вода отступала, оставляя грязные дороги, соединявшие острова и материк. Среди пышной растительности тут и там виднелись белые вкрапления – овцы, составлявшие большую часть их населения. Название Бараньего острова получилось удачным; на нем было намного больше баранов, чем коров на Коровьем, и больше баранов, чем сосен на Сосновом. Соленая трава, растущая на плоской местности вокруг Этельбайта, идеально подходила для питания овец, в результате их мясо отличалось мягкостью и приятным вкусом, и баранина из Этельбайта славилась по всему Дьюсланду.

      Мы с Кевином съели имбирный пряник и выпили кувшин сидра, когда проплывали мимо первых двух островов. Кевин пытался заговорить