Лето, когда мы пропали. Элизабет О’Роарк

врезается в стену воды, легко подлетает, затем снова врезается, опуская руку так, чтобы она касалась воды, пытаясь снизить скорость и проехаться в трубе как можно дольше. Он выглядит одним из профи: это парни, которые каждый год готовятся приехать в Северную Калифорнию и покорить Маверикс – огромные волны в период зимних штормов. И даже на расстоянии я теперь вижу, почему он готов ехать восемь часов на север и терпеть пребывание в доме пастора, чтобы поймать лучшие волны. Он счастлив. Я видела, как он улыбался, слышала, как он смеялся, но он совсем другой, когда парит над волнами, глубоко сосредоточенный и цельный.

      Наконец Люк выскакивает в конце трубы, его доска подлетает в воздух и скользит обратно по гребню хвостовой части волны. Парни на линии волн радостно улюлюкают – это те парни, которые обычно проявляют одобрение лишь движением подбородка и ровным «ничё так». Он действительно настолько крутой. Он спрыгивает и снова ложится на доску, гребет, его радость сменяется чем-то другим, чем-то бо2льшим. Концентрацией. Словно ничто на свете не имеет значения – только желание повторить этот трюк.

      Дэнни не такой. Он не хочет большего. Он рад именно тому, что у него уже есть. Я бы хотела больше походить в этом на Дэнни. Я очень стараюсь.

      Когда они через два часа наконец возвращаются на берег, все в песке и соли, уставшие, то это другая усталость, не та, которую я испытываю после смены в закусочной. Она кружит голову и приводит в восторг. Хотя они и рослые ребята, сейчас напоминают мне маленьких мальчишек.

      – Детка, ты это видела? – спрашивает Дэнни, радуясь тому, что у него наконец получился небольшой воздушный трюк. – Кажется, я наконец-то понял, что до этого делал не так.

      – Плохо катался? – подшучивает Люк. – Это ты делал не так? – И он смеется, так низко и хрипловато, так бесспорно по-мужски, что я чувствую, как меня пронзает искра и болезненно отдается в животе.

      Дэнни пинает его и тоже смеется, падая на песок рядом со мной.

      – Придурок.

      Люк закрывает глаза и поворачивается лицом к солнцу.

      – Больше никогда не хочу кататься в Сан-Диего.

      – Это означает, что я все-таки убедил тебя остаться на лето? – спрашивает Дэнни.

      Люк бросает на меня взгляд и отворачивается.

      – Да. Думаю, убедил.

      Но его радость немного поубавилась. Подозреваю, это из-за меня.

      Глава 3

      Сейчас

      Большинство людей говорит о поездке домой с теплотой. Но для меня даже теплые воспоминания о доме сейчас болезненны – из-за того, что я потеряла. Это одна, но не самая важная из причин, из-за которых я семь лет откладывала возвращение домой.

      Автострада огибает Хаверфорд – такой же скверный городишко, каким всегда и был. Кэш хохотал бы до упаду, если бы оказался сейчас здесь. После пары стаканчиков он бы снова завел разговор о белом отребье в моем роду. Скорее всего, он никогда не перестанет поднимать эту тему.

      Донна похлопывает меня по плечу, ее взгляд следует за моим.

      – Я