Хирурги человеческих душ. Олег Владимирович Фурашов

Аленьким? – отклонилась от заданной темы Серебрякова.

      – А? Да, звала – смутился взрослый мужчина. – Она и сейчас в узком кругу меня так называет из-за здорового румянца на лице. Конечно, звучит… как-то сентиментально и слюняво для парня. Но это же мама… Впрочем, подростком я прочитал повесть Юрия Коваля «Пограничный пёс Алый», который защищает наши рубежи от лазутчиков, и стал себя называть просто Алым.

      – Я тоже читала эту книжку, – улыбнулась его любимая. – У тебя хороший вкус!

      – Так вот, про фантазию в искусстве, – возвратился к лейтмотиву Подлужный. – Однажды в Ильск с гастролями приехала цирковая труппа. За два выходных она дала четыре представления. Во втором отделении с силовыми номерами выступал сибирский богатырь Анатолий Беспятых. Он одной рукой поднимал над головой в перевёрнутом виде специально изготовленную четырёхпудовую гирю, на основании которой стояла акробатка – его дочка Лора. А в завершающем номере поднимал при помощи шеи и зубов гриф, на который были нанизаны гири общим весом под шестьсот килограммов. Перед этим такую массу даже оторвать от пола не могли шестеро мужиков, вызванных из зала.

      – А он поднимал при помощи шеи и зубов!? – как всякая женщина, поразилась Татьяна.

      – Работает становая сила, – снисходительно пояснил Алексей. – Но моя мама и здесь проявила творческий подход. Она уговорила силача разыгрывать в финале сценку, используя трюк с ещё большей гирей, нежели та, на которой он поднимал дочку Лору. Мама с одной местной умелицей изготовила внешне здоровенную гирю из папье-маше³⁰, выставляя её на край сцены перед началом второго отделения. И когда выступление Беспятых под овации зрителей близилось к концу, богатырь картинно спохватывался, что забыл о своём коронном номере. Он подходил к этой самой гире, решительно хватался за неё, дёргал, что было сил, но… даже не мог сдвинуть с места. Тогда Беспятых потрясённо вытирал потный лоб и качал головой, всем видом показывая залу, насколько тяжела ноша. И тут, – хмыкнул Подлужный, – наступал мой звёздный час! Я выскакивал из-за кулис и, пока богатырь апеллировал к аудитории, тырил у него из-под носа гирю…

      – Алё-шенька…, – сквозь смех, с трудом спрашивала его девушка. – Так, правда, было? Ты не привираешь?

      – Вот те крест! – истово изображал крёстное знамение материалист Подлужный. – Так и было. Это был мой триумф. И три представления прошли как по маслу. А на четвёртый раз я и решил проявить творческий подход, которому меня учила мама. Надо отметить, что на последнее выступление Беспятых заявился один толстый дядька. Он уселся в первом ряду и на протяжении всего второго отделения всем своим видом демонстрировал, что Беспятых – мошенник. Что дело нечисто: невозможно то, что делает этот необычайный человек. Потому, когда этот маловер под занавес в очередной раз принялся гримасничать, я, выхватив гирю из-под Беспятых, но не утащил её за кулисы, как было задумано по сценарию… А взял, да и швырнул её в толстого кривляку!

      – Ой! – от неожиданного финала вскрикнула Серебрякова.

      – Вот и тот дядька тоже сказал: «Ой!», – озорно