Хирурги человеческих душ. Олег Владимирович Фурашов

вздохнул Фирстов. – Забываешься, и глазеешь на неё, а не то, что на ней. Нравилась она мне. С моей стороны это… кгм… дисквал. Что же на ней было? – задумался он. – На ней было что-то такое ажурное, красивое, как и она сама. Что-то типа лёгкой блузки, недлинной юбочки… Естественно, золото, украшения. А где что – не скажу. Не заострялся на том.

      – Жаль, – недовольно выпятил следователь нижнюю губу. – Жаль.

      Подлужный запротоколировал показания официанта и повернулся к Бойцову:

      – Товарищ старший лейтенант, у меня всё. Не мешало бы нам с духом Полутора Будулая спиритический сеанс организовать. Вызвать, что называется, его к жизни.

      – Значитца так, – встрепенулся «товарищ старший лейтенант», подражая любимому литературному и киногерою Глебу Жеглову, – в три часа, Андрей, жду тебя в кабинете номер двести шесть Ленинского райотдела. Рисовать умеешь?

      – В школе пятёрки получал. И по черчению – тоже.

      – Молоток! – одобрил Бойцов. – Лично малевать не сподобишься, а вот нашему художнику составить субъективный словесный портрет ты подмогни. До кучи и фоторобот состряпаем.

      8

      Возвращаясь на «Москвиче» в прокуратуру, Подлужный делился с приятелем мыслями, теснившимися в мозговых извилинах:

      – Николя, а не порешило ли то самое лицо, чьё имя звучало, того самого Кудлатого, то есть ухажёра Марины? Отправил к праотцам его, а вслед за ним – и её. А?… Опять же, куда испарился Кудлатый? У Камы его не обнаружили. Час от часу не легче! Надо бы заново по нашим традиционным местам променад совершить. Как считаешь?

      – Заколебала эта Мэри-Марина! – ругнулся в сердцах Николай. – Лады, прошвырнёмся и по моргам, и по больницам ещё разик. На утопленниках акцентик сделаем – может Будулая этого в Каму сбросили. Хотя, если бы в секционной²⁶ почивал, то у меня в тыкве отложилось бы. Приметный больно. Лады, напечём рисованные портреты Будулая и отправимся ментовской капеллой в третий поход по милым моей печёнке переулочкам, по знакомым «княжны Мери», мать её ити! Блин блином покрывают.

      – И парочку экземпляров портретов Будулая, Коля, будь добр, тотчас мне тисни, – походатайствовал Алексей. – Я их Алькевичу предъявлю.

      К вечеру так называемый субъективный рисованный портрет любовника Марины Подлужный заполучил. Однако, когда он, сгорая от нетерпения, позвонил в управление телефонного завода, из приёмной ему сообщили, что Алькевич недавно убыл в

      9

      «Всё же связь – величайшее достижение цивилизации, – думал Подлужный, вращая диск телефона. – Звонок – и ты на другом конце города, звонок – и ты в другой области, звонок – и ты в Москве». За прошедший и текущий день Алексей, благодаря телефону, получил массу полезнейшей информации. О том судите сами.

      Так, накануне на следователя по телефону вышел официант Фирстов из ресторана речного вокзала.

      – Алексей Николаевич, – не без самодовольства звучал его голос в эфире, – вы просили меня, если вспомню, сообщить имя того мужика, которого поминала Марина. Вчера эвристический проблеск