Пошел купаться Уверлей. Сергей Высоцкий

как же? Вывел нас на Уверлея. Попугай Леша.

      – Павлуша.

      – Хорошо. Павлуша. А как же звали того, что сидел на плече у Билли Бонса? И кричал: «Пиастры, пиастры!» Их и нашли на острове. На «Острове сокровищ!» Помнишь?

      Якушевский пожал плечами. Похоже, что не помнил. Полковник посмотрел на него с сожалением. Но ничего не сказал.

      Дмитрий молчание воспринял как неодобрение.

      – Это все литература, авторские придумки…

      А Ушан был настроен философски:

      – Знаешь, проходит время, и слова начинают жить самостоятельно. Вот, к примеру, Библия…

      Он заметил, что капитан витает где-то в облаках и не слушает его.

      – Ну, что же, оставим лирику и займемся делом…

      Унылую комнату, где располагалась группа полковника Розова, сотрудники называли «обитель». Почему – никто не помнил.

      Обитель и обитель. Чаще всего «обитель» пустовала. Происшествий в городе хватало, народ находился на заданиях.

      Иногда в «обитель» заглядывал начальник Уголовного розыска, генерал-лейтенант. Высокий, стройный, красивый. Настоящий генерал. Филин считал, что жена генерала не имеет ни минуты покоя, беспокоится, как бы какая-нибудь краля не отбила у нее этого красавца.

      Глаза у генерала были голубые-голубые. И очень внимательные.

      А полные губы как будто всегда готовы к усмешке. К доброй усмешке.

      – Подвигаем? – говорил генерал, обращаясь к Ушану. А тот молча кивал головой и открывал сейф. Почему-то шахматы он всегда держал в сейфе. Вместе с секретными документами.

      Когда полковник проигрывал, он всегда начинал жаловаться на судьбу. Дел невпроворот, все они очень сложные, наверняка станут «висяками». Генерал молча слушал и брал фигуру за фигурой. А когда Ушан уж очень расходился, говорил:

      – Ну-ну, поплачься, может, начальство и сжалится.

      Однажды Филин, сидя как на иголках – опаздывал на свидание с очередной девушкой, – спросил полковника:

      – Можно я пойду домой?

      – Иди-иди, старлей. И не оглядывайся! – сказал генерал, не отрывая глаз от доски. А полковник заорал как бешеный:

      – Неужели нельзя уйти по-тихому? И не мешать игре.

      Евгений смылся.

      А генерал сказал: «Юпитер, ты сердишься? Юпитер – ты не прав». Генерал был человек начитанный.

      А Филин, спеша к своим «жигулям», подумал: «Эх, Ушан, опять проигрывает!»

      Полковник смотрел на доску с тоской. Куда ни кинь, всюду клин.

      Мат был неотвратим. И, чтобы не слышать этого слова, Розов сказал:

      – Сдаюсь.

      – Умница, умница. Давно я от тебя такого не слышал.

      – Еще услышишь.

      И они стали расставлять фигуры для новой игры.

      Раз, два в месяц Ушан у генерала обедал. Ну, генерал-то ничего не готовил, готовила его супруга. А она знала, что любимым блюдом у полковника был горох с рулькой. Коронное блюдо, суп горох с рулькой, всегда ожидал полковника в доме его старого друга. И, честно говоря, основательно поднадоел Михаилу Андреевичу. Он иногда мечтал