Думки. Апокалипсическая поэма. Артём Рящев

так не говорит! И что за слово за такое «послушествуй» – где он его взял или сам же его и выдумал?

      Или вот это его «раз-два-три». Все-то у него, у капеллана, раз-два-три! Раз-два-три, взяли! Раз-два-три, положили! Раз-два-три, запевай! Это треугольное раз-два-три у него повсюду: треугольные платки на наших шеях и треугольные хоругви в наших руках, строимся мы в треугольник когда поем и когда слушаем его треугольные наставления, неизменно состоящие из трех пунктов. Как-то капеллан даже пытался из нас самих треугольную пирамиду соорудить, и соорудил даже, но ничего у него не вышло: когда Фенек кубарем рухнул с вершины пирамиды, а остальные просто рассыпались в разные стороны, Три Погибели строго-настрого запретила капеллану дальнейшую гимнастическую деятельность.

      – Посмотрим, как вы будете на плечах друг у дружки прыгать, когда я умру преждевременной смертью! – пригрозила Три Погибели и три раза стукнула по своему инструменту деревянным с железными оконечниками портновским метром.

      Но и о капеллане пока ладно, и о его диких повадках – ладно. И историй моих на сегодня хватит – узелков на платочке у меня много: когда-нибудь я их все развяжу один за другим и одну за другой расскажу все мои истории. А теперь мне надо дотопать до кинотеатра «Космос» пока не стемнело.

      Если возвращаться, дорога всегда кажется короче, хотя все те же сугробы всё так же норовят сожрать то одну, то другую ботиночку. Как это так устроено? Почему туда всегда так долго, а обратно и трех страничек не занимает? Ноги несут, будто в сапоги-скороходы обуты – летишь и даже по сторонам не смотришь! Странный закон да только это всегда так.

      А вот и мой кинотеатр. Мой кинотеатр «Космос» – Храм Новой Армии Спасения капеллана, Храм Армии, которая никого и не думала спасать. Впрочем, и армией-то мы тоже никакой не были.

      Семь ступенек и я в вестибюле:

      – Здорово, космонавт, Юрий Алексеич!

      II. Желтое поле

      – Эй! – позвал меня Женька, а я на него ровным счетом ноль внимания. Знай себе стою, палкой трясу.

      Утро, глаза еще полны липкого сна, а мы уже поем. Гимн номер два-один-один.

      О, знамя, что реяло над головами в день нашей победы…

      Что за дичь! Ни с кем мы не дрались, чтоб побеждать, а из флагов у нас одни только хоругви и ничего они не реют, так, висят только хиленько на палках.

      – Эй! – громогласным шепотом снова позвал меня Женя, а я снова – ничего, стою на своем месте, рот даже иногда за певчими открываю.

      Свое место в треугольнике я научился находить не сразу. Капеллан командует: «Стройся!» – это значит мальчикам, и певчим, и хорунжим, надо соорудить из себя треугольник и у каждого свое место, а я от этого его «стройся!» – врассыпную. Со временем привык, ориентируюсь по Жене. Он над всеми стоит, будто остальные мальчики – лягушатник, а он – переросток-акселерат зачем-то в этот лягушатник залез. К Жене меня приставил капеллан.

      А вот Фенёк – далеко от нас: Фенёк – певчий и он стоит всегда один, на самом кончике треугольника. Капеллан его туда определил, потому что Фенек лучше всех поет.