Корни ненависти. Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

место преступления говорит само за себя.

      Прозвучало не очень, знаю. Иногда я словно сам с собой разговариваю.

      – Что вы имеете в виду?

      Во взгляде Альбы, брошенном на меня, читалось: «Пожалуйста, давай без шуток».

      – Сцена постановочная, – уточнил я.

      – Не могли бы вы пояснить?

      – Это типичная загадка запертой комнаты. Двери закрыты изнутри, жертвы растворились в воздухе, тел нет… С другой стороны, кровь младшей сестры предполагает борьбу, принуждение либо насилие и ведет нас к старшей сестре, как бы указывая на то, что она причинила вред младшей или случайно убила ее. Мы осмотрели мебель, стены и пол: следов ДНК девочки больше нигде нет. Орудие преступления мы также не нашли. Скорее всего, им стал случайный предмет, достаточно тяжелый, чтобы поранить до крови. Вот почему я говорю, что сцена поставлена для того, чтобы сбить нас с толку и повести в двух совершенно разных направлениях.

      – И что вы предлагаете?

      – Единственное, что в наших силах: продолжать их искать, живых или мертвых. Давайте не будем строить гипотезы о том, что произошло, пока девочки – или их тела – не найдутся. Сцена исчезновения создана для того, чтобы отвлечь нас от главного, а именно – от поисков. Но мы не сдадимся. Мы продолжим операцию «Холодное сердце».

      В этот момент нас прервал робкий стук в дверь.

      – Милан, стучаться необязательно, – в сотый раз повторила Альба. – Ты часть команды.

      Агент Милан Мартинес работала с нами уже три года, но оставалась все такой же неуклюжей великаншей, лепившей на столы яркие стикеры. Она очень сблизилась с Эсти и Альбой, и по выходным все трое отправлялись в горы, чтобы ненадолго забыть о службе. Помощник инспектора Ману Пенья почитал Милан как богиню любви, секса и всего прочего. Однако она решила двигаться дальше, и теперь мне приходилось утешать разбитое сердце скрипача за выпивкой в одном из баров в центре города.

      Проскользнув через полуоткрытую дверь в затемненную комнату, Милан достала из кармана оранжевый стикер.

      – У меня сообщение, – сказала она, в темноте приглядываясь к написанному. – Кантаридин. Доктору Геваре только что позвонили из токсикологической лаборатории и подтвердили, что в теле жертвы обнаружены два грамма Lytta vesicatoria.

      – А человеческим языком? – спросил комиссар.

      – Жук-нарывник, он же шпанская мушка, или кантарида.

      6. Старая кузница

      Дьяго Вела

Зима, 1192 год от Рождества Христова

      Я пришел в сознание от ударов клювом по голове.

      – Перестань, ради всего святого! Хватит! – крикнул я.

      – Вы живы! – раздался голос Аликс де Сальседо.

      – Можете снять с меня эту бестию? – взмолился я, расталкивая груду бревен.

      Вокруг царило смятение: люди вытаскивали соседей из-под завалов, слышались стоны.

      – Как вы меня нашли?

      – Вас нашел Мунио, моя сова. Он запомнил вас после вчерашнего, –