Корни ненависти. Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

два года назад. Я сделал это ради нашей семьи.

      – Женившись на моей нареченной?

      – Ты исчез без объяснений, сказав только: «Я вернусь». Шли месяцы, и твое обещание выглядело все менее правдоподобным. Может, расскажешь, почему ты уехал?

      – Не могу, Нагорно. Король Санчо Мудрый, прибегнув к завуалированным угрозам, поручил мне миссию, от которой нельзя было отказаться. Я не предвидел, что путешествие обернется столькими трудностями. Я до сих пор не побывал при дворе в Туделе, опасаясь, как бы король не отправил меня бог знает куда с еще одним рискованным поручением. Возможно, через несколько лет я смогу рассказать тебе, что произошло и во что я ввязался, но не сейчас, – солгал я. Нужно было выяснить, много ли знает Нагорно.

      – Договорились, – кивнул он. Мой брат всегда умел вовремя отступить. – Ты в самом деле расстроен, что я женился на Оннеке? Для меня это стало настоящей жертвой. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу брак. Сколько раз я оставался вдовцом?

      – Слишком часто, – пробормотал я.

      – Будь я уверен, что ты жив, никогда не женился бы на ней. Но Оннека отвергла два предложения руки и сердца, а тебе известно, что по законам Наварры женщина обязана принять третье.

      – Кто сделал эти предложения?

      – Сеньор де Ибида, Бермудес де Гобео, и Видаль, сын сеньора де Фунеса.

      – Выживший из ума старик и несмышленый ребенок… Неудивительно, что граф их отверг.

      – Их отвергла Оннека, – поправил Нагорно. – Не стоит ее недооценивать.

      – И в мыслях не было. К тому же их земли мало что принесли бы ее отцу. Родственники низшего происхождения, мелкая знать…

      – Теперь ты видишь, что я оказал тебе услугу, брат?

      – Вчера ты получал от этого удовольствие.

      – Всякая жертва заслуживает награды. Не терпится узнать, какова наша дама наедине, без свидетелей… Хотя, может, ты сам мне расскажешь?

      – Как ты верно заметил, отныне это меня не касается. – Я изобразил фальшивую улыбку, уже начиная к ней привыкать.

      – Нет, дело в другом. Ты видел, что моя госпожа неравнодушна ко мне, и это тебя гложет. Ты никогда не сомневался в своей доблести, но теперь… Я вижу все оттенки твоего гнева и то, что таится у тебя в душе после увиденного, – сомнение.

      Я проигнорировал укол. Нагорно пытался нащупать мое слабое место, словно тупой палаш, бьющий в плечо, бедро, спину, выискивая под доспехами точку, где скрывается открытая рана. Однако бессонная ночь залечила рану от предательства Оннеки. Она больше не кровоточила. Окружающие не должны ничего узнать: нельзя показывать слабость нашим врагам. А враги у меня, без сомнения, были. Вопрос в том, насколько близко.

      – Ты знаешь, что тебе придется подарить ей наследника. – Теперь я бередил старые раны.

      Лицо Нагорно застыло маской – верный признак того, что я причинил ему куда больше боли, чем смел надеяться.

      – Да, конечно, именно этого от меня ждут.

      – И как ты думаешь выкрутиться, брат? – не отступал я.

      – Всему свое время, брат.

      – Хорошо.