Дни святых страстей. Марина Каверина

смогла бы заглянуть за туман.

      Воздух дрожал, как от огня. Подними руки – будет видно кости сквозь розовую, прозрачную кожу.

      – У способности видеть сквозь туман слишком высокая цена, – процедила я, отбросила подушку и встала. Со мной она сегодня была как дракон – дышала огнём.

      Глаша уже суетилась на кухне. Я не стала завтракать – кусок в горло не лез, тем более, жидкий выбор блюд на Страстной неделе аппетиту не прибавлял. Отделалась чашкой кофе, потом стала собираться. Чёрное платье, чёрная шляпа с чёрной вуалью.

      Она появилась за моим плечом, мелькнув в зеркале дуновением ветра.

      – Я больше не буду спорить, – тихо сказала она. – Но предложение остаётся. Тебе понадобится скоро больше силы, чем у тебя есть.

      – Откуда ты знаешь наверняка?

      – В моем мире нет времени. Всё сжато в одну точку: и что было, и что есть, и что будет.

      Я усмехнулась:

      – А если войдёшь в моё сознание – я тоже так буду чувствовать?

      – Нет. Ты смертная, такое тебе даже со мной не откроется. У всего есть грань. Я не дам твоему сознанию перетечь в моё.

      Я хотела ответить что-то резкое, но не успела. Она метнулась под кровать, в комнату вошла Глаша – тоже вся чёрная, траурная. Со скромным букетиком лютиков в нетвёрдых пальцах.

      – А можно я не пойду, барыня? – дрожащим голосом спросила она. – Страх такой – на Страстной неделе хоронить.

      Я спустила на лицо вуаль.

      – А когда ещё? Лучше, чтобы тело где-то лежало? Ты о душе её подумай, глупенькая! Но если хочешь, не иди.

      Она громко хлюпнула носом и махнула рукой:

      – Пойду-у. Кто ж там ещё кроме нас-то будет?

      Кроме нас было трое: две каких-то бледных служанки (подруги, вероятно) и Фёдор Матвеевич. Вглядываясь в туман за его левым плечом, я вдруг поняла, что не вижу ничего. Глаша ушла здороваться с товарками покойной, а я замерла поодаль. Ни подходить, ни говорить не хотелось. На кладбищах у меня обыкновенно болела голова.

      Взглядом зацепилась за огромный, пышный букет белых роз на могиле. Меня от их вида передернуло.

      – Это Розовский прислал, – вчерашний знакомец неслышно подошёл и приподнял цилиндр.

      Я посмотрела на него сквозь вуаль, и невыносимо легкий ветерок прошёлся по спине. Иные люди с туманом за спиной пугали, иных хотелось пожалеть и приласкать. С Фёдором Матвеевичем всё было иначе. Холод не пугал, но и не пускал близко.

      – Решили заглянуть в моё будущее? – спросил он, потому что я молчала дольше всех приличий. Я улыбнулась и покачала головой:

      – Я не провидец, я медиум. Иголку в стоге сена найду, только если она нужна кому-то из духов.

      – Духов, значит.

      Ах, эта ироническая улыбочка! Ну ничего, господин незнакомец, когда-нибудь и вы в них поверите!

      – Можете сомневаться сколько хотите, только не издевайтесь. Мне хватает соседей, которые думают, что я ведьма. С чего бы Розовскому присылать такой роскошный букет, Маша ведь всего служанкой была?

      Фёдор Матвеевич кивнул:

      – Служанкам такие букеты и не присылают.

      Я нахмурилась,