Укус анаконды. Наталья Евгеньевна Ильюшенкова

перегрузки, да флакон корвалола, да полная неизвестность: что дома? Удалось ли успокоить сынишку? Будет ли он, такой впечатлительный, вообще спать эту ночь?.. Еще она очень боялась за мужа. Муж был спортсмен, физически очень сильный, в молодости был чемпионом области по самбо, да и теперь в отличной форме. А по характеру – очень вспыльчивый и неуравновешенный. Анна очень опасалась, что он, поддавшись эмоциональной нагрузке, просто пойдет и прибьет этого Литровского, или Кириллова, или кого-нибудь еще из их окружения. Она очень надеялась, что, во-первых, его остановит необходимость быть рядом с сыном, во-вторых, адвокат, а, в-третьих, время… Ведь в любом случае он сможет сделать это только завтра (вернее, уже сегодня), и за это время остынет…

      Наконец появилась Снегурочка. Без сопровождения. Из этого Анна сделала вывод, что обэпники Силаев и Коробков добились-таки у прокурора санкции на ее содержание под стражей и, спокойные, уехали домой. Девушка Снегурочка согласно инструкции позвонила Анниному мужу, сообщила о том, что супругу задерживают на сорок восемь часов, чтобы ей принесли теплую одежду и еду. А потом Анну привели в ИВС. Она сразу успокоилась: в ИВС было тепло, работники были трезвые и с приятными лицами, не то, что в дежурке…

      – А я Вас знаю! – вдруг широко улыбнулся один, самый молодой, с большими и широко распахнутыми как у мальчишки глазами. – Моя бабушка вашу газету выписывает, и я читаю, и там иногда вместе со статьями печатают фотографии авторов! Вы – Анна Кондратьева?

      – Да, – Анне стало очень приятно, – вот уж не думала, что меня узнают, я все же не телевизионная журналистка.

      – А скажите, вот все хочу спросить, почему у Вас такой псевдоним – Анаконда?

      – Это очень просто! – улыбнулась Анна. – Как бы сложили первые слоги имени и фамилии, вот и получилось слово, похожее на «анаконда»

      – А-а-а…– несколько разочарованно протянул полицейский. – А я думал, из-за того, что такие статьи пишите…

      – Ну и из-за этого тоже.

      – Вот здорово! – не унимался полицейский со старшинскими погонами, улыбаясь во весь рот и показывая крепкие молодые зубы, – вот уж не думал, что выпадет такое счастье – сажать в камеру такую журналистку!

      – Ты тут потише! – осадил его полицейский постарше с погонами капитана. – У человека, можно сказать, несчастье, а ты радуешься… Так за что же Вас, – обратился он к Анне, – вроде приличная на вид женщина.

      – Рассказывать это долго, – стала объяснять Анна, – но вот ваш сотрудник наверняка читал мои статьи. И про депутата Литровского, и про вашего начальника Баранова, и про прокуратуру…

      – Я же Вам приносил, товарищ капитан!

      – А-а-а, вспомнил! – протянул капитан. – Ну, давайте оформляться, вон на стенке прежде всего прочитайте правила внутреннего распорядка и распишитесь, что ознакомлены…

      Оформление длилось долго, опять понадобились понятые для описи изъятых у Анны вещей, полицейские привезли с улицы каких-то