Маленькие радости. Оливия Уэдсли

мгновенно при первой встрече, есть чувство длительное. Оно охватывает железными тисками душу и редко освобождает ее.

      По отношению к Фэйну леди Сомарец испытывала почти нежность. Ей нравились его рабское послушание и приличные манеры. Она совершенно не понимала несколько раздражительной мягкости Чарльза по отношению к мальчику и склонна была думать, что он исполняет в этом случае долг родства, но не чувствует привязанности.

      Тони приехала к вечеру. Когда карета выехала из парка и двинулась по Гросвенор-стрит, она выдвинулась и стала оглядываться кругом. Все снова воскресло в ее памяти: маленькое уличное дитя, дождливый день, первое вступление в большой подъезд. Как давно-давно, показалось ей, было все это! Она слегка вздрогнула при воспоминании. Все ее мысли стали смутными. Начальница умерла, и ей казалось, что она чувствует ее отсутствие при каждом своем дыхании. Дафнэ уехала учиться во Францию. Ее собственная жизнь в монастыре осталась позади.

      Тони выглядела очень худенькой и скорбной в своем белом платье с черным поясом и в большой белой шляпе.

      Дядя Чарльз ждал ее в вестибюле, и при виде его ее охватил мучительный страх. Он выглядел тяжело больным и постаревшим на много-много лет. Они вместе вошли в комнату. Она прижалась к нему, нежно взяла его руку и поцеловала.

      – Ты нездоров, дорогой?

      Он не сразу ответил:

      – Немного лучше, чем было, старушка моя.

      – Но ты выглядишь больным, серьезно больным.

      – Я всегда чувствую жалость к самому себе, когда я не в порядке.

      – Теперь я присмотрю за тобой сама. Мне кажется, что ты нуждаешься в укрепляющих средствах и пище.

      Милая мудрость пятнадцатилетней молодости!

      Чарльз наслаждался ее ухаживанием. Он даже разрешил поставить себе скамеечку под ноги и накинуть на плечи теплую куртку, хотя как будто не простужался и не чувствовал озноба.

      – Не следует ли мне подняться наверх к тете Генриэтте?

      – Поди сядь ближе ко мне – это лучше. – Она уселась на ручке его кресла. – Ты ведь маленькая женщина, не правда ли?

      Она весело рассмеялась:

      – Это вопрос качества, а не количества.

      – Слушай, Тони, я хотел поговорить с тобой относительно твоей тети. Ты ее мало знаешь, правда? Да ты и не можешь ее знать, ты ведь не видела ее целых пять лет. Дорогая моя, я хочу, чтобы ты постаралась понравиться ей. Ты сделаешь это?

      – Да, дядя Чарльз. Ты думаешь, что она меня не любит? Твой голос звучал как-то странно, как будто ты хотел сказать то, что тебе самому тяжело выговорить.

      – Дорогая моя старушка, – возразил Чарльз, смеясь, – тетя, конечно, будет любить тебя. Ты слишком много фантазируешь.

      – Начальница всегда говорила, что у меня голова в облаках, а ноги в воздухе. – Она сразу замолкла, и слова застыли у нее на губах. Чарльз почувствовал, что она делает усилие, чтобы взять себя в руки.

      Он взял ее крепко сжатые руки.

      – Когда она умерла, мне тоже хотелось умереть, – прошептала Тони, –