Приключения обезьяны (сборник). Михаил Зощенко

окна, обедает.

      И видит: личность этакая штуковатая к окну подходит.

      Человек какой-то.

      И шут его разберет – не то кавказец, не то русский. На подбородок посмотришь – кавказец. Подбородок пикой. На нос взглянешь – безусловно русский. Нос обыкновенный русский, крылечком выступает.

      Тут и генерал заинтересовался таким смешением, из окна высунулся, вместо того чтобы шторку опустить.

      А тот ближе подходит.

      – Здравия, говорит, желаю. Имею, говорит, к вам очень много чувств, дайте, говорит, за мои чувства тарелку супу. Я вам за едой дельце расскажу.

      Генерал испугался.

      – Вы, говорит, ко мне не подходите близко и в лицо не дуйте – я военный генерал Танана, и мне это оскорбительно. Говорите на почтительном расстоянии.

      – Ах, говорит, так! Ну, так извольте. После этого вы мне прямой враг. Вы не смотрите, что нос у меня обыкновенный, нос этот мне от матушки достался, а я настоящий гордый лезгин и за честь женщины всегда вступлюсь. Объявляю вам, надменному генералу, что если вы не удовлетворите капиталом обиженную мамзель Зюзиль, так она оскорбит вас действием публично. А что до меня, то заявляю: выжимаю левой рукой три пуда, рука у меня тяжелая. Были даже смертельные исходы.

      И ушел.

      Генерал сомлел, шторку опустил, сидит и трясется.

      Дидюлина зовет.

      – Ну, говорит, брат Дидюлин, вонючий случай. Делу дан неприятный оборот. Что делать, я и ума не приложу. Чувствую только, что живым мне теперь не быть. Ну, ударит она при публике – мне крышка, стреляться нужно. А если капитал ей дать, то опять-таки – какой капитал? Мало дашь – все равно ударит. Много дашь – передашь еще. Жалко. Погиб я теперь, Дидюлин. Погубила меня веселая жизнь.

      А Дидюлин ему и говорит:

      – А вы, говорит, дайте ей три катеньки и еще пообещайте, а там видно будет. Может быть, мы соберемся да и в сторону.

      Генерал вынул три бумаги.

      – Ладно, говорит, беги. Это ты прелестно придумал.

      Вот Дидюлин и побежал.

      6

      А надо было так случиться, что, не доходя циркачки, армянская полпивная была. Духан, одним словом.

      Вот Дидюлин бежит, деньги у него между пальцами шуршат, и думает он:

      «Не малюсенькие, думает, деньги, мать честная. Зайти, что ли, выпить стаканчик? С циркачки и двух бумаг больно хватит».

      Вот он и зашел. Выпил и еще выпил и все на свете забыл. Гуляет на все сто рублей.

      А генерал у окна сидит и природой любуется. Только проходит час и два. Дело к вечеру. Нет Дидюлина.

      Вот генерал и думает:

      «Затекли ноги. Пройтись, что ли, по улице?..»

      Вышел он на улицу – хорошо. Идет по улице – превосходно. Видит – парк.

      «Зайду, думает, в парк. Волков бояться – в лес не ходить».

      Зашел в парк. Кругом духовая музыка.

      Вот генерал и сам не заметил, как за столик сел… Потребовал себе еды. Сидит, кушает, музыкой восхищается.

      «Ну, думает, ничуть не страшно».

      Только вдруг видит: циркачка идет и лезгин рядом.

      «Неужели, – думает генерал, – мало ей трех катенек?»

      А циркачка подходит