Мажор. Сделаю тебя своей. Дарья Белова

Удача сегодня на моей стороне.

      Прохожу к своему столу, он как раз напротив Лары. Ее взгляд методично сверлит во мне дыру, и улыбается коллега, как настоящая змея. Ядовитая и мерзкая.

      – Что? Была у нотариуса, – уверенно вру и присаживаюсь.

      В чат тут же падает личное сообщение от Крис: “Я сказала, что ты была в суде”.

      Вот блин.

      В целом, на работу не жалуюсь. Ничего сложного или того, с чем бы я не справилась. Учитывая кое-какой опыт с отцом, могу сказать, что разобраться с документами в государственной структуре сложно, в частной – раз плюнуть.

      Да и офис недалеко от дома и детского сада. Да еще и от спортивного центра.

      И надо было Аверину открыть его в этой точке? В моем золотом треугольнике: дом, работа, сад?

      – Белинская, для кого правила висят на стене? В картинках, между прочим? – голос Лары такой сладкий, что у меня массово сводит зубы.

      Смыкаю челюсти и перевожу взгляд с документов на Лару. Ну точно не змея, а крыса.

      – В чем проблема?

      – Выключай звук на телефоне. Он отвлекает от работы.

      Прислушиваюсь. Заунывная мелодия летит из моей сумки.

      Ругнувшись про себя, достаю и сразу выхожу из кабинета. С недавних пор я боюсь смотреть, кто мне звонит.

      – Привет. Не отвлекаю?

      Алена. Ольшанская. Или, если уж на то пошло, Исаева.

      После случившегося мне было сложно общаться с подругой. Хотелось рассказать обо всем, но ее связь с Костей спутала мне все карты.

      Я боялась, что правда по цепочке со временем дойдет до Аверина. Они ведь дружат. Или дружили. Теперь не в курсе.

      И я молчала. Как и все эти годы. А Аленка ни о чем не спрашивала и не задавала никаких вопросов.

      Может, подруга обо всем догадывалась, а может, не рискнула расспрашивать о том вечере, чтобы не вскрывать мои раны.

      Цинично, но мне это было только в плюс.

      – Звоню пригласить тебя завтра вечером к нам с Арсюшкой. Соскучилась, – голос такой, будто она уже тискает моего сына.

      Это умилительно, вообще-то.

      Ольшанская-Исаева сразу нашла общий язык с Арсением, хотя он не жаловал никого, кроме меня. Был капризным, крикливым и не спал по ночам. Первые два года я жила как во сне.

      – Аверина же не будет? – выпаливаю и тут же зажмуриваюсь.

      Я не хотела это спрашивать. Вырвалось.

      – С чего он должен быть? – довольно ровно переспрашивает.

      Но я слишком долго знаю этого человека, чтобы понять: Аленка нервничает. В эту самую минуту она закусывает губу, а взгляд мечется.

      – Ну как же? Он в городе. Давно, причем.

      Сама от нервов терзаю губы, съедая помаду. Сладость растекается по языку, но я хочу запить ее водой. Да и во рту пересохло. Из-за кофе ведь, да?

      – Вы встречались? – спрашивает после длительного молчания.

      Облокачиваюсь боком на пластиковый подоконник, взглядом шаря по толпе на улице. Там тепло, даже жарко. А меня холодная дрожь сковывает, голос каким-то простуженным слышится.

      – Он тренирует моего сына. Бабушка записала в секцию, и вот – сюрприз!

      Смеюсь. Но мне