Мой сводный подонок. Дарья Белова

и слегка задирает. Его пальцы проходятся по моему животу, очерчивая пупок, и кожа мгновенная покрывается мурашками. Тело… Отзывается, я прикрываю глаза, яростно ненавидя и Шахова, и себя.

      Втягиваю живот, закусываю нижнюю губу.

      – Лиззи… – сироп в его голосе с горчинкой.

      – У тебя просто холодные руки.

      Отступаю. Голова кругом, перед глазами расплывается его комната, превращаясь в темно-серое пятно.

      Он снова это сделал. Вызвал ощущения, которые я никогда и ни с кем не испытывала.

      До сих пор чувствую его руку, которая поглаживающе трогала живот, касалась ребер. Шахов почти добрался до лифчика.

      – Ошибаешься. У меня все в порядке с сосудами. Я всегда и везде… Горячий.

      – Вот и гори. Подальше от меня, – шепот пробивает сгущенный вокруг нас воздух.

      Шахов смотрит в глаза, затем опускает взгляд на губы. Снова глаза… Губы… Глаза.

      В фильмах такое происходит перед поцелуем.

      И грудная клетка еле сдерживает рвущееся сердце.

      Стук в комнату развеивает напряжение между нами. Я отскакиваю, удивляясь прыти. Шахов поджимает губы. Мне кажется, я слышу ругательства.

      – Филипп, – голос мамы впрыскивает в кровь сумасшедшую дозу адреналина. Еще не хватало, чтобы она застукала меня здесь. Полуголый Шахов, я тоже не совсем одета. Свет выключен, щеки пылают.

      Умереть – не встать.

      Пытаюсь остановить Филипп, хватаясь за его предплечье. Он и в самом деле горячий. Заболел, может?

      Успеваю остаться за дверью, когда парень открывает дверь моей матери. Внутрь не пропускает. Через щель я вижу ее смущение.

      Ну конечно, Шахов же без футболки!

      – Извини за беспокойство. Ты не видел Лизу? Она поднималась наверх, а сейчас ее нигде нет.

      Этот придурок улыбается.

      – Она выходила из комнаты.

      – Куда?

      – Ей вроде бы позвонили. Точно. Слышал имя «Дима». И кажется, она говорила это имя как-то… С наслаждением. Ну, вы понимаете, – облокачивается одной рукой о полотно двери.

      Меня окутывает волной дрожи, а под ноги забирается обжигающие языки пламени.

      – Какой такой Дима?

      – Спросите за ужином. Если к этому времени Лиза освободится.

      Шахов захлопывает дверь и тут же совсем другим взглядом смотрит на меня. Я превращаюсь в букашку, когда он – самый настоящий смертоносный вихрь.

      – Твое время истекло, Лиззи. Но мне понравилось, как ты на меня смотрела. И ты вкусно пахнешь персиком, – наклоняется, чтобы прошептать. Его губы почти касаются ушной раковины, и мои колени предательски подкашиваются.

      Глава 8

      К ужину спускаюсь, сменив домашние штаны на свободные брюки, а футболку – на кофточку крупной вязки с широким горлом. Одно плечо постоянно оголяется.

      В голове до сих пор сложно укладывается тот факт, что нужно просто сидеть за столом и ждать, пока еду разнесут и поставят возле носа.

      Еще какой-то месяц назад мы с бабушкой варили круглую картошку, ставили ее в центр стола, и каждый сам себе