Мой сводный подонок. Дарья Белова

рядом с моей дверью, зажмуриваюсь и делаю два длинных вдоха и таких же выдоха.

      Перед тем как выйти из комнаты, все же быстро осматриваю себя в зеркале.

      И поправляю кулон.

      Останавливаюсь напротив комнаты сводного подонка. Колотящееся в груди сердце, наверное, слышно на другом конце земного шара.

      Дважды стучу и жду ответа. Его нет, и я повторяю свои действия.

      Шахов не может не слышать. Просто прекрасно!

      Спину сводит от напряжения, которым пропитано все мое тело. Ведь я еще никогда не стояла на пороге спальни незнакомого мне парня. Хотя намерения мои вполне себе хорошие, правильные.

      Держать себя в руках не удается совсем. Наверняка все эмоции на моем лице, и это так раздражает!

      Снова стучусь. На этот раз Шахов соизволил открыть мне дверь и даже отойти в сторону, пропуская на свою территорию.

      Здесь пахнет им.

      Шаг делаю неуверенный, по-детски осматривая все исподлобья.

      – Смотрю, прошлого раза тебе было мало? Снова стучишься в чужую комнату без приглашения? – его издевательский тон прокатывается по коже, цепляя каждый волосок.

      Продумывая свой вопрос и поведение, не рассчитывала, что буду стоять истуканом и смотреть на Филиппа, пока тот в очередной раз отбрасывает язвительные комментарии.

      – Поговорить хотела, – опускаю руки вдоль тела. В глаза смотрю.

      Шахов выглядит чересчур довольным. Даже улыбается. Это вроде как его первая улыбка, которую вижу.

      – Дай угадаю, – идет на меня.

      Парень успел снять футболку. Он выглядит очень сильным. Чувствую себя самой настоящей маленькой мышкой.

      – Попросишь не рассказывать твоей матери о нашем секрете?

      Он останавливается слишком близко. Еще чуть-чуть и кончик моего носа вдавится в его грудную клетку. Шахов довольно высокий.

      Поле вокруг него какое-то слишком разряженное, и мне трудно становится дышать.

      – Нет, – проговариваю с каким-то отчаянием, – где Камила? – вскидываю подбородок.

      Боже, от страха у меня кровь из вен выплескивается.

      Я снова один на один с этим подонком. На этот раз он более голый, чем я, и это мне тоже не нравится. Фил непозволительно красив и самое ужасное, что он об этом знает.

      И, вот блин, все написано у меня на лице: тело Шахова мне нравится.

      Застрелить, что ль?

      Филипп улыбается еще шире. Омерзительно шире.

      – Твой друг был с ней последним. С того вечера она перестала отвечать на мои звонки. Сегодня пропустила первый учебный день, – выдаю тираду при этом смотрю в глаза Филиппу.

      – И при чем здесь я?

      Когда Шахов опускает взгляд на мой кулон, в комнате становится холодно. Будто резко наступили Крещенские морозы. А от улыбки на его симпатичном лице не осталось и следа.

      Он вновь мрачен и недоволен.

      – Позвони и узнай, – снова прошу.

      Это же как бы не шутки. Человек пропал!

      – Да нет мне до нее никакого дела!

      Наконец-то покидает мое личное пространство, куда вторгся как самосвал. Не знаю, что ожидать от него в следующую секунду: будет опять улыбаться