Война потерянных сердец. Книга 2. Дети павших богов. Карисса Бродбент

были лучшим во мне, – мысленно ответил я. – Как ты смеешь так о них говорить!»

      – Тебе здесь не место, – сказал я.

      – Я навсегда здесь. Так же как в тебе.

      Она снова и снова тянулась ко мне. Я дернулся в сторону, схватил Тисаану за плечи:

      – Не тронь меня.

      Но она смотрела с сердитым вопросом в расширившихся глазах.

      – Почему ты так говоришь со мной? Ты брал мою силу. Тебе досталась моя любовь, я…

      – Любовь! – выплеснул я вместе с кипящим, обжигающим гневом. – Ты не знаешь, что такое любовь.

      – Любовь – это желание, – возразила она. – Любить – значит вожделеть. Жаждать. Думаешь, мне это незнакомо? Думаешь, я не вижу этого в тебе? Всего, чего ты жаждешь, Максантариус. Всего, чего ты желаешь. Если любить – значит жаждать биения чужого сердца, я знаю любовь. Я люблю ее. А до нее – тебя.

      Впервые за десятилетие я слушал Решайе без ненависти и страха.

      Я жалел это существо.

      – Должно быть, это мучение, – прошипел я. – Такое вот существование – чуть-чуть не дотягивать до человечности и притом совершено ее не понимать. Ты только и способен, что передразнивать тень тени того, кем ты, может статься, был в незапамятные времена. И способен ты только уничтожать, все остальное у тебя отнято.

      Лицо Тисааны исказила несвойственная ей презрительная усмешка. Она снова потянулась ко мне и, хотя я отстранил ее на вытянутую руку, коснулась пальцем моей щеки. Я ощущал магию, бьющуюся в ее прикосновении.

      – Ты взял у меня все. Все, Максантариус. А оплакиваешь их и тянешься к ней, и сердце твое обращается к иному, как и ее сердце. Я чувствую вашу боль. Я вижу, как мучит ее мысль завтра потерять тебя. Я вижу, как мучат тебя те, кто даже не способен увидеть твоего горя. Вы оба от этого делаетесь слабее и все равно цепляетесь за это всеми силами. Почему?

      Вопрос повис в воздухе, отточенный гневом и странным, почти детским недоумением. Она шарила пальцами по моему лицу, словно искала в нем ответа.

      Но я медленно отвел ее руку:

      – Я говорил тебе меня не трогать.

      Она сжала зубы, отступила, но не отпускала моего взгляда.

      – Она сильнее тебя, – сказал я. – Я был слабее, а она сильнее. Но если ты причинишь ей зло, Решайе, я загоню тебя в твою любимую белую комнату. И запру в ней навсегда. Навсегда. Понял?

      Ее ладонь поднялась и снова прижалась к сердцу.

      – Знаешь, что-то изменилось, – тихо сказала она. – Очень глубоко. Глубже всего этого. Я будто чувствую… – Она нахмурилась. – Будто что-то ищет. Тянется. Старается меня увидеть. А мне что-то не хочется, чтобы меня видели.

      Не хватало у меня терпения на его бессвязный бред. Тем более здесь.

      – Ты понял, Решайе?

      Два разных по цвету глаза взглянули на меня: сперва тусклые от обиды, затем засверкавшие жутким нелюдским восторгом. И по губам расползлась улыбка.

      – Понимаю ли? – повторила она. – Как же не понять? Максантариус, мы всегда понимали самые темные тени друг в друге.

      Глава 9

      Тисаана

      На