Печать Соломона. Рик Янси

лицо руками.

      – Эй, ты как? В порядке?

      Я раздвинул пальцы и увидел, что надо мной стоит девушка. Светлые волосы. Голубые глаза. Загорелая.

      – Ты ведь Альфред Кропп?

      Я кивнул.

      – А я – Эшли.

      У нее было круглое лицо и голубые глаза, то есть очень голубые, я таких никогда не видел, и еще большие, как четвертаки.

      Эшли присела рядом со мной. Автобус, изрыгая черный дым, отъехал от тротуара.

      – Это был твой автобус?

      Я кивнул.

      – Тебя подвезти?

      Я снова кивнул. После «кроппинга» даже кивать было больно.

      – Идем. Я вон там припарковалась.

      Я пошел за Эшли к ее машине. Это оказалась ярко-желтая «мазда-миата» с откидным верхом. Я закинул рюкзак на крохотное заднее сиденье и забрался в машину.

      – Откуда ты знаешь, как меня зовут?

      – Кто-то сказал, не помню. Я только недавно приехала из Калифорнии. Отца сюда перевели.

      – Ты из выпускного класса? – спросил я, хотя уже и сам догадался, потому что ее машина была припаркована на стоянке старшеклассников.

      Эшли кивнула, а я подумал, что это отличный пример везения по-кроппски: меня решила подвезти роскошная девушка из выпускного класса и рядом нет никого, ни одного свидетеля.

      – Почему те ребята тебя побили?

      – Это такой «кроппинг».

      – Кроппинг?

      – Ты точно новенькая, раз не слышала о «кроппинге», – заметил я.

      – А почему ты не дал им сдачи?

      – Кодекс не позволяет.

      Эшли удивленно посмотрела на меня:

      – Какой кодекс?

      – Ну, не знаю. Рыцарский, наверное.

      – Рыцарский? Ты рыцарь, что ли?

      – Нет, потомок рыцаря… – Я осекся. Эшли могла принять меня за фрика, что, вообще-то, недалеко от истины; короче говоря, я подумал, что лучше на эту тему не распространяться, и сказал: – Рыцарей больше не осталось. Ну, если не считать некоторых ребят в Англии, вроде Пола Маккартни. По-моему, он рыцарь, но это у него, скорее, почетный титул.

      Тут вдруг моя левая щека стала горячей, а правая, которую не видела Эшли, похолодела, прямо ледяной стала. Это было жутковато.

      Я сказал Эшли адрес Таттлов. Когда она остановилась, мы с минуту сидели и смотрели на покосившийся дом и заросший сорняками газон с неухоженными кустами.

      – Значит, здесь ты живешь? – спросила Эшли.

      – Нет. Здесь я существую. – Я вышел из машины. – Спасибо, что подвезла.

      – Без проблем. Еще увидимся.

      – Обязательно. Пока.

      Маленькая желтая «миата» рванула по шоссе, а я проводил ее взглядом и пошел в дом. Надо было приложить к голове лед.

      6

      Следующие две недели я постоянно натыкался в кампусе на эту высокую, загорелую, голубоглазую выпускницу. Однажды в столовой за ланчем я поднял голову, и – раз! – Эшли сидит напротив меня. Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, но почему-то занервничал.

      – Привет, Альфред, – сказала Эшли. – Как дела?

      Я огляделся:

      – Ты