Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

а напоролись на акулу!

      Трое партнеров Штайнера встали у дверей.

      – Мы сыграем еще один тур, – сказал волосатый и загородил выход.

      Штайнер посмотрел на него в упор.

      – Так дело не пойдет, господин сосед, – забубнил тощий. – Совершенно исключается, сэр!

      – К чему морочить друг другу голову! – сказал Штайнер. – Война есть война. Иной раз приходится проигрывать.

      – Только не нам! – возразил волосатый. – Мы сыграем еще один тур!

      – Или верните нам то, что вы выиграли, – добавил толстяк.

      Штайнер отрицательно покачал головой.

      – Мы вели честную игру, – сказал он с иронической усмешкой. – Вы знали, чего вы хотите, а я знал, чего хочу я. Всего хорошего!

      Он попытался пройти между тощим и волосатым. При этом он ощутил тугую мускулатуру последнего.

      В этот момент к ним подошел хозяин.

      – Господа, прошу не поднимать шума в моем кафе!

      – Я также против шума, – заметил Штайнер. – Я хочу уйти.

      – Тогда пойдем и мы, – сказал волосатый.

      Тощий и волосатый пошли вперед, за ним следовал

      Штайнер. Толстяк замыкал шествие. Штайнер понимал, что опасен только волосатый. Пройдя вперед, он допустил явную ошибку. Едва оказавшись за дверью, Штайнер, не оглядываясь, пнул толстяка ногой в живот и изо всех сил, точно молотком, грохнул волосатого кулаком в затылок. Тот повалился вниз по ступенькам на тощего. Одним прыжком Штайнер очутился на тротуаре и, не дав им опомниться, понесся по улице. Он понимал, что для него это единственный шанс – на улице он бы с тремя не справился. Он слышал крики и оглянулся на бегу. Никто не преследовал его. Они были слишком ошарашены.

      Штайнер перешел на шаг и вскоре выбрался в более оживленный район. Остановившись перед зеркалом магазина дамских мод, он оглядел себя. Шулер и обманщик, подумал он. Но зато у меня уже есть полпаспорта… Дружески подмигнув себе, он пошел.

      V

      Керн сидел на стене старого еврейского кладбища и при свете уличного фонаря пересчитывал выручку. Весь день он торговал в районе Хайлигенкройцберг. То был бедный район, но Керн знал, что беднота милосердна и никогда не позовет полицию. Ему удалось заработать целых тридцать восемь крон. Удачный день!

      Он спрятал деньги и с трудом прочитал надпись на выветрившемся надгробном камне, косо прислоненном к стене.

      – Рабби Израэль Лёв, – произнес Керн, – ты умер давным-давно и, несомненно, был высокообразованным человеком; теперь же ты – всего лишь горстка праха. Как, по-твоему, я должен поступить? Удовлетвориться тем, что заработал, и пойти домой или же попытаться продолжить спекулировать еще немного и довести свой заработок до пятидесяти крон? – Он достал монетку в пять крон. – Тебе это, конечно, безразлично, старик, правда? Тогда я обращусь к оракулу эмигрантов – то есть к жребию. Орел – иду домой, решка – продолжаю торговать.

      Керн высоко подбросил монету и неудачно подхватил ее – она выкатилась из его ладони и упала на могилу. Керн перелез через стену и осторожно поднял денежку.

      – Решка!