Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

портье звучала открытая враждебность.

      Керн удивленно посмотрел на него, не понимая, чем тот недоволен. Достав из кармана пачку сигарет, он предложил ему закурить.

      – Благодарю, – ледяным тоном процедил парень. Курю сигареты получше.

      – Охотно верю.

      Керн спрятал сигареты. Он постоял еще с минуту, прикидывая, куда же могла деваться девушка. Вероятно, она еще в отеле, может, в холле? Он пошел обратно.

      Узкий, длинный холл выходил на цементированную террасу, откуда можно было спуститься в палисадник, обнесенный оградой. Здесь росло несколько кустов сирени.

      Керн посмотрел через стеклянную дверь. Девушка сидела за столиком и читала. Кроме нее в холле не было никого. Керн открыл дверь и вошел – поступить иначе он просто не мог.

      Услышав скрип двери, девушка оглянулась. Керн растерялся.

      – Добрый вечер, – неуверенно проговорил он.

      Девушка посмотрела на него, кивнула головой и снова принялась за чтение.

      Керн уселся в углу. Через некоторое время он встал и взял себе несколько газет. Вдруг он показался себе смешным, уж лучше бы снова выйти на улицу. Но как же так – встать ни с того ни с сего и удалиться? Теперь это казалось почти невозможным.

      Керн начал перелистывать газеты. Потом заметил, что девушка достала из сумочки серебряный портсигар, открыла его, но тут же защелкнула и снова спрятала. Портсигар был пуст.

      Керн быстро отложил газеты и поднялся.

      – Я вижу, вы забыли сигареты, – сказал он. – Позвольте выручить вас.

      Он достал свою пачку. Был бы у него сейчас изящный портсигар! Пачка была смята и надорвана. Он протянул ее девушке.

      – Не знаю, правда, любите ли вы этот сорт. Портье только что отказался от них. Для него они слишком плохи.

      Девушка взглянула на этикетку.

      – Как раз их-то я и курю, – сказала она.

      Керн улыбнулся.

      – Они самые дешевые из всех. Считайте, что каждый из нас рассказал другому историю своей жизни.

      Девушка внимательно посмотрела на него.

      – Мне кажется, наш отель и без того рассказывает историю жизни всех своих обитателей.

      – Это верно.

      Керн дал ей огня. Слабое красноватое пламя осветило узкое смуглое лицо с густыми черными бровями. Глаза ее были большие и светлые, губы – сочные и мягкие. Керн не мог бы сказать, хороша ли эта девушка, нравится ли ему; но он испытывал какое-то странное чувство едва уловимой и как бы отдаленной общности с ней – ведь его ладонь лежала на ее груди еще до их знакомства, когда он перепутал комнаты. Теперь он смотрел, как вздымается эта грудь, и вдруг, понимая, как это глупо, сунул руку в карман.

      – Давно уже вы из дому? – спросил он.

      – Два месяца.

      – Это немного.

      – Это бесконечно много.

      Керн удивленно посмотрел на нее.

      – Впрочем, вы правы, – сказал он, подумав. – Два года – немного. Но два месяца – бесконечный срок. Однако тут есть и свое преимущество: чем дольше это длится, тем быстрее бежит время.

      – А