Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

заметил Марилл. – И молодым девушкам тоже.

      Рабе вздохнул и укутался одеялом.

      – Иногда хочется заснуть и не просыпаться десять лет.

      – И постареть на десять лет? – спросил Марилл.

      Рабе недоверчиво взглянул на него.

      – Нет, этого не надо, – сказал он. – Ведь тогда мои дети будут уже взрослыми людьми.

      Керн постучался в соседнюю дверь. Послышался чей-то невнятный голос. Он открыл дверь и замер: перед ним стояла старуха Шимановска.

      У нее было совиное лицо. Вздутые складки кожи, покрытые густым слоем пудры, вызывали представление о заснеженном горном пейзаже. Черные, глубоко засевшие глаза походили на дырки. Она уставилась на Керна так, точно хотела вот-вот вцепиться в него когтями. В руках она держала красную, как киноварь, шаль, из которой торчало несколько вязальных спиц. Вдруг лицо ее перекосилось. Керн решил, что она уж вот-вот бросится на него, но неожиданно по ее лицу скользнуло подобие улыбки.

      – Что вам угодно, мой юный друг? – спросила она низким театральным голосом, полным патетики.

      – Я хотел бы поговорить с фройляйн Холланд.

      Улыбка исчезла, словно ее стерли.

      – Ах, вот что!

      Шимановска смерила Керна презрительным взглядом, отошла от двери и резко застучала спицами.

      Рут Холланд сидела на кровати и читала. Керн заметил, что это та самая кровать, к которой он подошел тогда ночью. Внезапно его обдало теплом.

      – Можно мне спросить у вас кое-что? – обратился он к ней.

      Девушка встала и вышла с ним в коридор. Шимановска, словно раненая кобылица, шумно вздохнула им вслед.

      – Я хотел спросить, не пойдете ли вы со мной в кино, – сказал Керн. – У меня два билета, – соврал он.

      Рут Холланд внимательно посмотрела на него.

      – Или у вас другие планы? Ведь это вполне возможно…

      Она отрицательно покачала головой.

      – Нет у меня никаких планов.

      – Тогда пойдемте! Чего ради сидеть весь вечер в комнате?

      – К этому я уже привыкла.

      – Тем хуже. Я провел у вас всего две минуты, но и то обрадовался, что вышел сюда. Еще немного, и она бы меня сожрала.

      Девушка рассмеялась. И в этот момент она показалась ему маленькой девочкой.

      – Шимановска только выглядит такой страшной. Сердце у нее доброе.

      – Может быть, но по ней этого не видать. Сеанс начинается через пятнадцать минут. Пойдемте?

      – Хорошо, – сказала Рут, словно решившись на что-то.

      Когда они подошли к кино, Керн заторопился.

      – Одну минутку, возьму билеты в кассе. Они оставлены для меня.

      Он купил два билета, надеясь, что она ничего не заметила. Впрочем, тут же это стало ему совершенно безразлично. Главное заключалось в другом: она пошла с ним и сидела рядом.

      В зале погас свет. На экране появилась живописная и залитая солнцем крепость Марракеша. Пустыня сверкала, и в жаркой африканской ночи дрожали монотонные звуки флейт и барабанов…

      Рут Холланд откинулась на спинку кресла. Музыка обрушилась