Возлюби ближнего своего. Эрих Мария Ремарк

в музыке и по достоинству оценил чудесную игру скрипача.

      – Шуман? – спросил старик, сидевший около скрипача. Тот кивнул.

      – Играй еще, – сказала девочка. – Сыграй что-нибудь веселое, тогда мы будем смеяться, а то здесь так грустно…

      – Мириам! – тихо позвала мать.

      – Хорошо, – сказал скрипач.

      И снова смычок коснулся струн.

      Керн посмотрел вокруг. Он видел склоненные и запрокинутые головы, бледные лица, видел печаль, отчаяние и мимолетное нежное озарение, как бы излучаемое скрипкой. Он вспоминал множество таких же приемных – сколько он их перевидал! – приемных, переполненных отверженными, виновными лишь в том, что они родились и жили на свете. И рядом со всем этим такая музыка! Это казалось непостижимым. Было в этом нечто бесконечно утешительное и вместе с тем страшно издевательское. Голова скрипача лежала на скрипке, словно на плече любимой. Все больше сгущались сумерки и зал погружался в темноту. Я не хочу погибнуть, подумал Керн, не хочу пойти ко дну, в жизни столько дикого и сладостного, я ее еще не знаю, она как мелодия, как зов, как крик над дальними лесами, над неизвестными горизонтами, в неведомой ночи… Я не хочу погибнуть!

      Музыка стихла, но он не сразу заметил это.

      – Что ты играл? – спросила девочка.

      – Немецкие танцы Франца Шуберта, – хрипло ответил скрипач.

      Старик, сидевший рядом, рассмеялся.

      – Немецкие танцы! – Он потрогал свой шрам на лбу. – Немецкие танцы… – повторил он.

      Секретарь повернул выключатель у двери.

      – Следующий… – сказал он.

      Керн получил направление в отель «Бристоль» и десять талонов на питание в студенческую столовую на Вацлавской площади. Взяв талоны, он внезапно почувствовал сильный голод. Почти бегом он устремился к столовой, боясь, что опоздает.

      Он не ошибся. Все места были заняты и пришлось подождать. Среди столующихся он заметил одного из своих бывших университетских профессоров. Он уже хотел было подойти к нему и поздороваться, но, подумав, решил не делать этого. Он знал, что многим эмигрантам неприятны напоминания об их прежней жизни.

      Вскоре в столовой появился скрипач и в нерешительности остановился. Керн кивнул ему. Скрипач удивленно взглянул на него и не торопясь подошел. Керн растерялся. Заметив скрипача, он почему-то решил, что уже давно знаком с ним. Теперь он сообразил, что они даже и словом не перекинулись.

      – Извините, – сказал он. – Сегодня я слышал вашу игру, и сейчас мне показалось, что вы не знаете здешних порядков.

      – Действительно не знаю. А вы?

      – Я-то знаю. Был здесь уже дважды. Давно кочуете?

      – Две недели. Только сегодня прибыл сюда.

      Профессор и кто-то из его соседей по столику встали.

      – Два места освободились, – быстро проговорил Керн. – Пойдемте!

      Они стали пробираться между столиками. Навстречу им по узкому проходу шел профессор. Он неуверенно посмотрел на Керна и остановился.

      – Мы с вами не знакомы?

      – Я