Семья для мажора. Кристина Зайцева

которая крутится рядом с ним, – поясняет Карина, изучая список продуктов на клочке блокнотного листа.

      Рядом с ним?

      – Я не хочу говорить “о нем”! – развернувшись, смотрю на сестру со злостью. – Ни сегодня, ни завтра, вообще никогда!

      Это чистейшей воды ложь, но от мыслей о “нем” и о “нас” у меня уже голова лопается, а я просто хочу поспать. У меня глаза буквально закрываются. Даже днем. Я чуть не уснула на лекционной паре и сейчас чувствую себя не лучше. Я пропустила кучу занятий по физкультуре, и если так пойдет дальше, мне нужно… либо предоставить в деканат справку, либо… отправиться в клинику и сделать этот чертов укол.

      Если я принесу справку, все узнают. И ОНА тоже узнает.

      Меня раздирают страхи и сомнения, и еще я голодная.

      После вчерашней поездки в машине Дубцова я будто заблудившаяся в лесу дура.

      И мне все время хочется плакать.

      Даже сейчас.

      – Ладно, как скажешь, – сухо говорит сестра. – Они не встречаются.

      – Да чтоб тебя! – схватившись за ручки тележки, ныряю в первый попавшийся ряд и несусь по нему подальше от нее.

      На глаза наворачиваются слезы, из-за которых ничего не вижу.

      Родители подарили Карине машину, и она предложила съездить в гипермаркет, чтобы закупиться продуктами. Ей нужно практиковаться, потому что водит она просто ужасно.

      – Да стой ты… – схватив за локоть, Карина разворачивает меня к себе.

      На ее лице упрямое и хмурое выражение, и оно адресовано мне.

      Закрыв глаза, позорно скулю, уже не стесняясь своих слез.

      Я хочу к нему… безумно.

      Я люблю его.

      Это невыносимо!

      – Когда у тебя… эта процедура? – Сжав мои плечи, Карина продолжает наседать.

      У меня нет сил сопротивляться.

      – Послезавтра… – говорю с предательской дрожью в голосе. – После пар.

      Ее сопение громкое и частое.

      Не открывая глаз, уговариваю себя успокоиться.

      У меня еще двое суток.

      Почти двое суток, чтобы подумать.

      – Почему вы расстались? – требует она.

      – Не твое дело! – рычу, сбрасываю с себя ее руки.

      – Я видела вас вместе, – не отстает она. – Он вашими фотками все соцсети заспамил! Что произошло?

      Закрыв ладонями лицо, начинаю рыдать.

      Разве теперь это важно?

      Разве он простит меня когда-нибудь?

      – Я уже ничего не понимаю… – шепчу, чувствуя, как меня обнимают руки сестры.

      – Ну, капец… – стонет она, сжимая меня сильнее. – Слушай, Ань. Они не встречаются, это я точно знаю. Они типа друзья. Знакомы лет с пятнадцати, вместе в каком-то лагере отдыхали.

      Я даже не спрашиваю, откуда она все это знает.

      Гораздо сильнее меня заботит то, как по венам разносится жгучая ревность. Черная и всепоглощающая.

      Не понимаю, как я вообще собиралась его “забыть”.

      Это невозможно, твою мать!

      Я состарюсь с его фотографией у себя под подушкой. По ночам представляя, как меня обнимают его руки.

      – Давай ты возьмешь телефон и напишешь