Красная книга. Сергей Валерьевич Мельников

был в создании контраста между ударниками и аутсайдерами борьбы за урожай.

      Первые выходные в Андреевке показали, что делать там совершенно нечего. Замок с принцессами был оцеплен элитными вахтёрскими подразделениями, море далековато, да и коренным крымчанам оно… Те, кто живёт на берегу, кидается в ласковые волны, может, раз или два в году. Оно же рядом, бесплатно, к нему не надо покупать путёвку и ехать из какого-нибудь Надыма. 5000 километров ради моря проехать проще, чем пройти 500 метров, когда ты возле него живёшь, поверьте местному.

      Нам дали возможность оценить альтернативу, мы впечатлились, и с понедельника носились по винограднику, не жалея рук и ног. Мы драли гроздья с листьями и ветками и забивали контейнеры так быстро, что их не успевали подвозить, и Стаханов с одобрительной улыбкой наблюдал за нами со своих коммунистических небес.

      В субботу утром автобус отвёз ударников перестроечного труда в город-герой Севастополь. В вагонке осталось несколько человек, которым "и тут хорошо". Почему в субботу? Счастья не должно быть много. Вечером в воскресенье автобус увезёт нас обратно.

      Одна ночь – уже неплохо. Родителям о своих выходных я, естественно, не сказал.

      Мы со Светкой, обхватив друг друга за талию, побродили по Приморскому, покормили батоном чаек там, где расстреляли лейтенанта Шмидта. В модном кафе "Снежинка" поели мороженое.

      Света, выскребая креманку ложечкой с кривой надписью "нерж", деловито осведомилась:

      – А у тебя есть, где?

      "Где" в 17 лет – ключевой вопрос. Кто-то, может, в институт поступает в другом городе, чтобы его решить. Я его обдумывал всё утро. Отобрал варианты от вероятного до фантастического, в том числе с участием палатки, гитары и дальнего конца пляжа Учкуевка. Лучше было остановиться на нём. Но мы поехали к моему другу Рустику в частный сектор Матюхи.

      Он жил в ветхом "доме с мезонином", в надстроенном сверху дощатом скворечнике. В его надстройке пахло старым табаком и жареной картошкой, стоял старый ламповый телик, продавленный диван и засов на люке в полу – всё, что нужно для подросткового счастья.

      Я вдавил кнопку звонка у калитки, через пару минут из дома выскочил Рустик в семейках и матросской тужурке на голое тело. Увидел меня, вздёрнул чёрную бровь и расплылся в улыбке. Обхватил крепко, чуть не ткнув в ухо зажжённой сигаретой.

      – Давно не виделись, – сказал он с лёгким привкусом обиды.

      Я смущённо пожал плечами. Я и в самом деле несколько месяцев не заходил. Экзамены, заговор классухи, улетевшие медали, проваленное поступление в институт. Плохого было много, хорошего мало, а Рустик он не про поплакаться в жилетку, он совсем про другое.

      – Ну чё, как дела? Твоя подруга? – Спросил он, понизив голос.

      Света стояла от нас в нескольких метрах и любовалась архитектурными изысками бичовских хибар вокруг.

      – Ну… Да, типа моя. – Ответил я. – У тебя на ночь остаться можно?

      Рустик попыхтел сигареткой, думая.

      – У меня, наверху, не получится. Я с Русей разбежался, достала мозги мне полоскать. Живу с другой девчонкой, Оксанкой. У нас всё серьёзно,