Красная книга. Сергей Валерьевич Мельников

что это у нас за говорок такой интересный? Откуда приехал?"

      "Из Москвы" – гордо сказал Семён, втягивая живот.

      "Люблю кататься на москвичах…" – мечтательно закатила глаза она, явно не имея в виду чудо отечественного автопрома.

      Семён расстроился и ушёл спать на свой матрас.

"Меньше всего нужны мне твои камбэки…"

      Приближался конец сезона. Семён, сидя перед стойкой, сказал, что директор поставил ультиматум: или он немедленно возвращается, или останется без работы. Надо уезжать. Я видел, что ему тяжело. И видел, что он очень устал и хочет закончить эти мучения, каким способом – уже неважно. Вся наша летняя история катилась к финальным титрам. Мы паковали посуду, Семён чемоданы.

      Дождавшись, когда рядом никого не будет, ко мне подошла Ромашка, задумчиво взяла стакан и начала тереть его одним из моих полотенец.

      "Как думаешь, он правда меня любит?" – тихо спросила она.

      "Не знаю, любовь у всех разная. Не могу говорить за него." – пожал я плечами. – "То, что он мучается вижу, а любовь ли это…"

      Молчание затягивалось. Я ей не помог. Ромашка глубоко вздохнула:

      "Он предлагает мне поехать с ним в Москву"

      "Замуж зовёт?"

      "Об этом он не говорил"

      Я пожал плечами: "Тебе это зачем? То, что ты его не любишь я знаю точно"

      Ромашка кинула полотенце на стойку и развернулась ко мне.

      "Надоело всё"

      Она почти кричала, и её огромные серые взрослые глаза смотрели в упор, без привычного кокетства. Я видел все стадии ромашкиного взросления. Нежные бутончики в её глазах распустились. Их сияние стало ярким и бесстыдным. Теперь они подвяли и забурели по краям. Пересохшие лепестки бесшумно осыпались к моим ногам.

      История взросления всегда грустна. Люди – жалкие бабочки. Наши коконы полны шипов и крючьев. Мы вылезаем из них, покрытые шрамами и расползаемся по норам, так и не сумев расправить порванные в лохмотья крылья. Небо не для нас.

      Через полчаса две покалеченных бабочки, сидя на горячем парапете, провожали садящееся в море солнце. Привычная с детства красота не трогала душу. Говорить было не о чем. Сезон закончился и люди разъехались по своим городам, а нас, как мишуру после праздника, распихают по коробкам до следующего сезона. Губы Ромашки еле заметно шевелились, вели неслышный диалог. Я не мешал. Будто услышав мои мысли, она повернулась.

      "Поеду"

      Я пожал плечами.

      "Не хочу вот так каждый год. Будто жизнь прошла."

      Она обняла меня

      "Спасибо за всё"

      и чмокнула в щёку.

      Позже, при свете фонарей, мы перетаскали запакованные коробки и разобранную мебель в грузовики. Бар закрылся, Севастополь схлопнулся в своих границах до следующего лета. А самолётом в столицу улетала бабочка с разорванными крыльями, чтобы больше не возвращаться.

      Фазаны на винограднике

Возьми на ручки

      Я был лучшим учеником класса, всю школу одни пятёрки. Любая